ПО ЧТО КИЧИТСЯ ЧЕЛОВЕК?

После спектакля
Вечер был необычным тем, что лицедеи, выступив перед зрителями, смыли краски, сменили театральные костюмы на повседневную одежду и вышли на сцену. Они расположились на сцене для обстоятельного разговора со зрителями. Предложенная фондом тема дискуссии «Религия и политика: религиозные заповеди Корана об отношении к ближнему и терпимости» по-своему отражала веяние времени. Устроителям были важны позиция зрителей, их восприятие спектакля, а также мнения творческих работников. Если обобщить диалоги, монологи восторженных зрителей, то вырисовывалась следующая картина.
Спектакль поразил технической и художественной трактовкой, эмоциональным воздействием. Были неоднократно высказаны мнения, что этот спектакль просто необходимо показать в различных уголках нашей страны. Тем более, что западный зритель его уже видел и по достоинству оценил. Аншлаги были все вечера во время поездки по немецкой земле.
По словам создателей, к осуществлению задуманного театр шел мучительных три года. Выверялись каждый шаг, каждое движение и слово, которое должно было прозвучать со сцены. «Подражания Корану» вобрал в себя не только известные строки А.С. Пушкина, но и дал своеобразное прочтение отдельных сур, стихотворных строк поэтов Востока.
Если кто-либо попытался сравнить, соответствует ли общепринятым канонам поэтический образ Пророка, то можно смело предположить, что однозначного ответа не получил. Как сказал исполнитель этой роли Рустам Эсанов, Пророк — это не обязательно победитель, несгибаемая личность, он такой же сомневающийся, как и обычные люди. Его прерогатива — быть проводником между Всевышним и народом.
Так что это за представление, поразившее душу и сознание зрителей?
Само действие
Условность и метафоричность присутствуют с самого начала представления. Пока заполняется зал, один из главных персонажей — фильммейкер (Антон Пахомов) сидит на задворках декораций, курит сигарету, рассматривает себя в зеркале. Словом, предстает в роли скучающего, циничного работника искусства. Он будто выдерживает паузу перед созданием очередного шедевра. Прилепив надоевшую жвачку к ножке стула, фильммейкер направляет луч кинокамеры, стоящей у края сцены, в центр. Щелчок хлопушки, пошел отсчет времени, спроектированный на экране, — действие началось.
«Духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился» — эти пушкинские слова неоднократно звучат из разных уст, когда поочередно на сцену выходят наши современники. Немолодой мужчина (засл. арт. Бахтиер Закиров), просто женщина (Марина Турпищева), курильщик (Сейдулла Молдаханов), девушка из ночного клуба (Виктория Абрашина), молодой мужчина (Борис Гафуров), дебютантка (Алена Лустина) — все они по ходу «прочтения определенных писаний» не раз меняли одежды, истории, но по сути оставались теми же обывателями. Чего нельзя сказать о двух героях. Из равнодушного, аморфного фильммейкера вдруг «выпрыгнул» гибкий, сильный, властный с не-обычным прищуром и блеском в глазах вершитель судеб — поэт. Он сопровождал на всем пути Пророка.
Линия, проведенная Рустамом Эсановым, может показаться некоторым не столь мощной и впечатляющей, как того требует литературная основа. Однако для образа молодого Пророка вполне приемлема и такая трактовка. Его герой тонок и трепетен, а посему искушения и испытания ему приходится преодолевать с большим трудом. Чего только стоит бег толпы вокруг зонта талантливого в своем бахвальстве и ничтожестве Лжепророка (Всеволод Сучков), когда и его (Пророка) вовлекают в безумную круговерть. Метания, озарение нашли свое отражение в выражении глаз, позах, движениях, пластике главного героя.
Танцевальный монолог — это момент откровения. Через муки, страдания ему открывается истина. Пророк меняется, но остается несгибаемым.
Пересказать сюжет спектакля невозможно, это надо не только видеть, но и ощутить всеми фибрами души. По ходу представления и после него задаюсь вопросом, что же держит внимание зрителей в напряжении на протяжении полутора часов? Ведь некоторые сюжеты прерываются и не имеют прямой логической цепочки. Развязка заключена в слове «мистерия». Это не только зрелище, представление, но, по словарю В. Даля, и «таинственный обряд». Обряд, в котором присутствуют танцы, песнопения, прочтение каких-то особых текстов.
В создание образности вышеперечисленного внесли свою лепту голоса (Джавад Абидов и Евгений Дмитриев), которые, являясь отвлеченными фигурами, неизменно присутствовали в сценах, одновременно читали на узбекском и русском языках суры Корана, стихотворные строки. Сказитель был представлен певцом, музыкантом Равшаном Намазовым, сила и воздействие игры которого были заключены не только в талантливом исполнительском мастерстве, но и в той энергетике, которая исходила от артиста.
К необычному явлению, называемому видео-арт, надо отнести и работу операторов Дмитрия Коробкина, Рифката Ибрагимова. На шести передвижных полотнах по ходу спектакля были показаны раскрытое, бьющееся сердце, переплетенные человеческие тела, бесконечное количество различных глаз, а также горящие в ночи священные строки Корана. Пушкинские строки «теперь они вошли в Эдем» можно было увидеть, когда на телах персонажей оказались спроектированными ладони рук.
В насыщение ткани спектакля немалую лепту внесли композитор Артем Ким, хореограф Олимжон Бекназаров. Они создали единый музыкально-пантомимический образ всего представления.
Новое «детище», рожденное в стенах театра «Ильхом», говорит не только о зрелости, мастерстве его создателей, но и глубокой интуиции, понимании и сопереживании человеку, его страданиям, стремлениям, надеждам. Напомню, что необходимость в постановке «Подражания Корану» появилась намного раньше трагических событий в Америке и, соответственно, обращения всего мира к пониманию исламской религии. Предрекать будущее — удел не всякого. Но если это заложено, тем более на уровне духовного, то воздействие такого явления на людей несравненно.
И послесловие
В принципе, можно было бы завершить статью предыдущим высказыванием, но тогда остаются безответными слова, выведенные в заголовке. На прозвучавший не раз в спектакле вопрос «по что кичится человек?» все же был получен ответ. Равшан Намазов после представления собирал свой инструмент, основательно укладывал его в футляр. Эта основательность была и в его словах:
— Суть Корана выражается двумя словами — «здоровье и свобода». Однако толкователи священной книги ищут, что им хочется видеть, знать, ощущать. Нередко в этой интерпретации присутствует много пены, шелухи. Кичиться богатством, популярностью, мельтешить среди властей предержащих — это та же самая суета. А значит, эти «ценности» не являются первоосновой, истиной.
В нашей жизни каждый сам выбирает священное писание. Сам же претворяет его в жизнь. Это и отражает величину его благообразия или безумства. Обычный народ, хоть и бывает порой отуманенным, также способен понять истину.
Вот об этом — наши думы. Об этом — и спектакль.
Муяссар Максудова.