ЧЕРСТВЫЙ КАРАВАЙ

Живут в Джизаке муж с женой, которым за 70 лет. А пятеро детей разбрелись по свету и даже писем не пишут. Старики кое-как нашли корпункт «ПВ» и с порога: «Помогите».
Десять лет назад они отказались ехать с детьми. А позже не сумели. Теперь плачут, надеются на соседей, которые как-никак ухаживают и непременно похоронят по-человечески.
— Бывает, — рассказывала старушка, — испеку каравай, поставлю на стол и жду. Но нет никого. Так он и черствеет. Скорее бы уж освободиться от всего, мы свое прожили.
К сожалению, подобных историй немало.
НЕ ПРИЖИЛСЯ
В Джизаке у Володи Васильева (имена и фамилии изменены) была отличная работа радиотелемастера, в свободное время занимался разведением пчел. Жена Лариса вела бухгалтерию в одной мехколонне. Двое детей и мать Володи. Вот и вся семья.
Поддавшись соблазну переезда, «пятерка» тоже засобиралась. Мне хорошо помнятся тогдашние слова Володи по поводу светлых перспектив, которые открывались им в Хабаровском крае России. А через четыре года, побывав в гостях в родном городе, рассказывал, что жить там опасно. И вскоре вернулся с семьей обратно. Купил кооперативную квартиру из пяти комнат, приступил к привычному труду. Жена подрабатывает дома, дети пошли в школу, мать возится на кухне.
Однако все, что с ним произошло, мало кому известно. Зачем ему распространяться, почему он совершил своеобразный «круг почета».
… Для приобретения очередного, третьего, прицепа с ульями, Володя у одного местного знакомого занял большую сумму денег. Три года тянул с возвратом долга, а когда у кредитора лопнуло терпение, Вовка шустро собрал вещички, купил три 20-тонных контейнера и укатил. Старушка на новом месте вскоре заболела. Не климат, рассудила молодежь. Если бы не сноха, на которой держался весь дом, свекровь не выдержала бы жестокого испытания.
Тем временем наш Вован на новом месте быстро примелькался. Но никак не мог отвязаться от бациллы мошенничества. Как цыган: войдет в доверие и выпотрошит очередной «денежный мешок». Обещал, юлил, скрывался, сбегал. Его били, а он снова за старое. И таким же образом, как из Джизака в свое время, укатил и из Хабаровска с долгами в несколько тысяч долларов.
Звонят бывшие друзья домой, а он «в командировке» или «на лечении». Где, когда вернется и отдаст долги — неизвестно. Даже у матери деньги выманил, которые она хранила на «черный день». Вован их уже давно пристроил, а мать водит за нос. Вконец изведенная женщина пришла к выводу, что все-таки лучше ей жить одной, чтобы не знать о похождениях сына. Сын против, сноха «за». Снова скандалы, разборки, слезы детей, недоумения соседей и новых знакомых. На глазах деградирует семья.
— А не открыть ли вам фирму? — предложил Володе давний школьный друг.
— Мне не дадут работать…
А сам прекрасно понимает, что уж не отвязаться ему от привычных афер и вранья. И на «скользкую шкурку» надеяться уже не придется.
ПИСЬМО ОТ СЫНА
Примерно раз в год пишет письмо отцу Василий Самойлов и всегда начинает одинаково: «Здравствуй, отец!» А Семен Григорьевич уже еле ходит. Сядет в тенечке, достанет драгоценный для него листок и перечитывает. Он уже наизусть выучил несколько неровных сыновьих строк, а все трясет перед соседями конвертом: «Вот у меня какой сын!»
В общем-то их у него четверо. Все теперь «иностранцы». Но пишет только Васька. А «тройка» старших упорно молчит. Василек, правда, и о них иногда рассказывает. То есть отец знает, что они живы-здоровы — и ладно.
Если по большому счету, то в своем одиночестве во многом виноват папаня. Мать ни во что не ставил. А когда «заглянула к мужикам» мачеха, пацанам стало невмоготу. Тем более, что новая мама была чуточку старше первого сына Семена Григорьевича. Дома сыновья все чаще вспоминали мамину сестру, жившую тогда в Самаре.
Пацаны тихонько оформили документы и уехали. Младший Васька стал было сопротивляться, даже всплакнул, но братья усадили в такси — и на вокзал.
Сгоряча отец накатал беглецам злое письмо. Это уж потом пожалел об этом, когда молодуха, изрядно почистив его «чулок», съехала в неизвестном направлении. Соседи, знакомые сторонились его. Позже стали жалеть, когда старик без костылей уже не ходил. Кто пирожков, кто молока принесет.
— Чего ж ты к сыновьям не едешь? — осторожно поинтересовался сосед. — Аль не зовут?
— Что вы, в каждом письме зовут. Да уж куда мне теперь. Обуза…
«В каждом письме» «зовут». Поменял ты их на мотылька…
А сыновья действительно неплохо устроились. Дали друг другу слово: не писать. Это Васька тайком и реденько. Все же отец.
На днях дядя Сема скончался. Обнаружил его сосед с Васькиным письмом в руке.
Николай Инсаров.
г.Джизак.