ФАКТОР УСТРАШЕНИЯ

«Чем больше мы будем укреплять контролирующие функции государства, создавать дополнительные государственные надзирающие структуры и органы, тем больше будет расти произвол чиновников и коррупция. Поэтому у нас нет другого выхода, другой альтернативы — мы должны всемерно усиливать общественный контроль, контроль общества за деятельностью государства, в том числе за деятельностью его силовых структур».
(Из доклада Президента Узбекистана
Ислама Каримова на IХ сессии Олий Мажлиса).
Кампания по очищению стройных рядов исполнительной власти от коррупционеров, судя по регулярным сообщениям пресс-центра республиканской прокуратуры, идет полным ходом. Приблизительно так же, как и по заготовке хлопка-сырца, поддержке малого и среднего бизнеса, единодушному осуждению международного терроризма и аналогичным им кампаниям.
Прокуратура словно прозрела в одночасье и резво принялась отлавливать взяточников и мздоимцев. В сети ведомства с поразительной регулярностью и с невиданной еще недавно интенсивностью попадают чиновники малого и среднего звена, а судьи без колебаний выносят суровые приговоры даже своим недавним коллегам из отдаленных регионов страны.
Казалось бы, надо только приветствовать трудовой энтузиазм. Однако меня не покидает ощущение, что шумно начатая атака на коррупцию — не более чем своеобразный паблик релейшн, который как бы должен свидетельствовать о твердом намерении власти искоренить взяточничество на корню.
Дело в том, что в неводы прокуроров почему-то не попадают сами прокуроры, хотя нарушений, по поступающей в отдел права редакции информации, здесь не меньше, нежели в иных структурах, наделенных властными полномочиями. Полномочиями, позволяющими разрешать или запрещать, открывать или закрывать, осуждать или миловать. И отнюдь не потому, что в системе прокуратуры работают только худшие, нет. Просто тому есть вполне объективные предпосылки, о которых автор и хочет сказать ниже.
Сегодня прокуратура республики имеет слишком обширные функции репрессивного свойства.
Прокурор в Узбекистане наделен правом надзора за исполнением закона, правом возбуждения уголовного дела, следствия, санкции на арест, представлением государственного обвинения в суде и правом протеста, если решение суда прокурору покажется необоснованным либо слишком мягким.
Плюс к вышеперечисленному при прокуратуре появился департамент по борьбе с налоговыми преступлениями. Изменения, внесенные в Уголовно-процессуальный кодекс, и ряд недавно принятых нормативных документов республиканского масштаба, на мой взгляд, делают его чиновников практически недосягаемыми для закона, то есть ставят их над законом.
Простой пример для наглядности. В одной из публикаций я рассказывал, как сотрудник Шайхантахурской прокуратуры столицы вымогал деньги у частного предпринимателя А. Досмухамедова, проживающего и зарегистрированного в качестве бизнесмена… в Уртачирчикском районе Ташкентской области.
Грубая попытка давления, насколько нам известно, не принесла результатов, и 22 марта прокуратура Шайхантахурского района возбуждает против Досмухамедова уголовное дело. Из письма начальника управления по борьбе с налоговыми преступлениями при прокуратуре Ташкента С. Рузиева следует, что возбуждено дело было по статье 184 Уголовного кодекса Республики Узбекистан (уклонение от уплаты налогов или других платежей — С. Е.). Высокопоставленный чиновник сообщает далее, что в начале лета следствие было приостановлено в соответствии со статьей 364. 1. вышеупомянутого кодекса (неустановление лица, подлежащего привлечению к участию в деле в качестве обвиняемого — С. Е.).
Что из этого следует? Прокуратура искала выход из ситуации, поскольку понимала, что действует незаконно, но лицо сохранить надо. Незаконно, так как на момент возбуждения дела она не имела на это права. В Уголовно-процессуальном кодексе (до внесения в него последних изменений, вступивших в силу 30 августа нынешнего года) четко было сказано, что возбуждение уголовных дел по 184-й статье является прерогативой органов внутренних дел по месту регистрации подозреваемого.
Тем не менее, по представлению прокуратуры расчетный счет А. Досмухамедова в банке был заблокирован, а его предпринимательская деятельность фактически заморожена. Попросту говоря, человека лишили работы, а бюджет страны не досчитался многих сотен тысяч сумов, которые бизнесмен ежемесячно платил государству в виде фиксированного налога.
Как быть дальше? Прокуратура, судя по временному затишью, ждала реакции. Но Досмухамедов обратился в редакцию и суть дела была предана огласке. Статья в «ПВ» по этому поводу появилась 22 августа, а уже 28 августа, согласно письму С. Рузиева в редакцию, следствие было возобновлено, а предпринимателю предъявлено обвинение (надо же, пяти месяцев для этого было мало, а после публикации хватило нескольких дней).
Теперь уже в обвинительном заключении фигурирует пресловутая статья 167 (хищение путем присвоения или растраты). Одновременно начальник городского управления по борьбе с налоговыми преступлениями при ташкентской прокуратуре сообщает редакции, что предприниматель объявлен в розыск, как укрывающийся от следствия.
Очередной довод высокопоставленного чиновника, мягко говоря, вызывает недоумение. Саидакбар Эгамбердиевич Рузиев заканчивал соответствующий вуз и ему наверняка известно, что прежде чем объявить человека в розыск, следствие (УПК Республики Узбекистан) должно использовать все иные методы для розыска подозреваемого или обвиняемого.
О письме С. Рузиева я поставил в известность его руководителей в республиканском департаменте и лично прокурора Ташкента. Казалось бы, факт нарушений законности со стороны управления по борьбе с налоговыми преступлениями при прокуратуре Ташкента налицо, в чем его руководитель собственноручно и расписался в ответе в редакцию.
Но никто не наказан. Классическое использование двойного стандарта, когда обычного гражданина можно «привлечь к ответу» только лишь на основании бездоказательных подозрений, а чиновники, облаченные в прокурорские мундиры, могут оставаться безнаказанными. Им, например, почему-то можно требовать от банков информацию о движении денег по счетам клиентов даже тогда, когда для этого нет ни малейших оснований. (Редакция, в частности, располагает документами, где заместитель начальника управления по борьбе с налоговыми преступлениями при ташкентской прокуратуре Р. Балашов требует от филиала Национального банка внешнеэкономической деятельности разгласить конфиденциальную информацию о движении денег по счетам другого предпринимателя. Причем до того, как против него было возбуждено уголовное дело. И банк, как ни странно, идет на поводу прокуратуры).
… Да, с коррупцией и беззаконием бороться необходимо, равно как необходимо совершенствовать и судебно-правовую систему.
Но важно понимать и другое: осудив или поймав с поличным мелкого чиновника, мы не решаем проблему в принципе и даже не пытаемся сказать об истинных причинах коррупции. Напротив, стыдливо о них умалчиваем, списывая все на непорядочность или алчность какого-то конкретного человека. А ведь дело не в нем, точнее, не только в нем.
Вы никогда не задумывались, почему, например, большинство студентов юридического вуза мечтают попасть на работу именно в прокуратуру? При том, что официальная заработная плата ее сотрудников, как бы это помягче сказать, весьма скромна, и по нашим прикидкам даже ниже прожиточного минимума. (Заранее оговорюсь. Мы не имеем данных Министерства макроэкономики и статистики на сей счет. Заместитель министра Ф. Баратов в телефонном разговоре с автором этой публикации заметил, что в Узбекистане «нет таких понятий, как «прожиточный минимум» и «потребительская корзина». После моего упоминания о соответствующей статье Конституции высокопоставленный чиновник сказал, что «на провокационные вопросы не отвечает»).
Так вот, я говорю о реальном минимуме, хотя многие прекрасно осведомлены об истинном уровне жизни прокуроров. Единственное логичное объяснение этому — высокая вероятность мздоимства, с которым та же прокуратура активно борется.
Так кто же займется недобросовестным прокурором? Ожидать реакции от его коллег вряд ли стоит, хотя ведомство может определить внутри себя «козла отпущения» и отдать его на заклание (среди семисот осужденных, отбывающих сроки наказания в спецколонии для бывших работников правоприменительных ведомств, то есть, милиционеров, судей, таможенников и т. д., есть и один прокурор). Но это будет разовая акция, пиар, не более.
Где же и в чем выход? Мне кажется, для начала необходимо существенно сузить круг полномочий прокуратуры. В частности, лишить ее функций надзора за законностью.
Мысль только на первый взгляд кажется абсурдной и крамольной. В Грузии, странах Балтии, например, прокуратура уже не имеет этих функций. Все спорные вопросы, связанные с предполагаемым нарушением законов, решаются в суде. У нас же доходит до крайности. Против человека возбуждают уголовное дело за нанесение экономического ущерба некоему предприятию, хотя само предприятие к нему претензий не имеет (автор располагает документами, доказывающими это). То есть, объекта преступления нет, а срок человек все равно получает.
Но вернусь к недавним нашим братьям по СССР, о которых упомянул. Как только у прокуроров Грузии, Латвии, Литвы и Эстонии убрали функции надзора, как прозвучало на одной международной конференции, резко поубавилось желающих работать в прокуратуре. Мотивы легко объяснимы — надзор предполагал шантаж и вымогательство, его отсутствие существенно сужало рамки и того, и другого.
Далее. Если мы действительно стремимся усовершенствовать судебно-правовую систему, выстроив ее под демократическое общество, прокурор, наделенный правом возбуждения уголовного дела и следствия, хотя бы не должен иметь права санкции на арест. В большинстве цивилизованных государств арестовать человека можно только по решению суда. Согласен, это не панацея от произвола, но все же существенный шаг по разграничению полномочий и более отвечает демократическим принципам.
И последнее, не менее важное. Заработная плата работников правоприменительных и фискальных ведомств, как и целом населения, должна обеспечивать относительно достойный уровень жизни. В противном случае, мы постоянно будем бороться со следствием (не в юридическом толковании этого слова), оставляя в стороне истинные причины любого нарушения закона.
Сергей Ежков.
Обозреватель «Правды Востока».