ОЧЕВИДНОЕ — НЕПОНЯТНОЕ

Эльвиру Ивановну Красовскую решили выселить из трехкомнатной квартиры. Той, что ею приватизирована на льготных основаниях (Э. Красовская — врач) в феврале 1993 года на основании нормативных документов, действовавших на тот момент. Если говорить конкретно, то соответствующего постановления Кабинета Министров.
Спустя девять лет квартирно-эксплуатационная часть (КЭЧ) Ташкентского гарнизона (юридически ее давно не существует) совершенно неожиданно вспомнила, что когда-то, в 1987 году, эта квартира была выделена мужу Эльвиры Ивановны офицеру Красовскому. Вспомнила и подала иск в Мирзо-Улугбекский суд столицы о признании факта приватизации незаконным и переселении женщины в однокомнатную служебную (?) квартиру. Был предложен и адресок, куда Э. Красовская должна съехать.
Главный аргумент в суде, использованный армейскими истцами, — отсутствие справки из КЭЧ, при наличии которой, дескать, только и можно было приватизировать квартиру. Другой довод: офицер, коему она по ходатайству КЭЧ (собственником выделенного жилья являлась муниципальная власть) была выделена, отбыл на новое место службы в другое государство, а нам, дескать, своих селить некуда.
На первый взгляд все кажется достаточно убедительным, кабы не множество «но», появляющихся при детальном рассмотрении претензий.
Итак, передо мной государственный ордер на право личной собственности жилья, выданный Э. И. Красовской главным управлением коммунальной собственности и приватизации исполнительного аппарата хокима Ташкента 11 февраля 1993 года. Согласно ему, врач Э. Красовская приватизировала имевшуюся квартиру. Да, она не представила справку КЭЧ, но положением «О приватизации государственного жилищного фонда в городе Ташкенте», датированным 13 августа 1992 года, равно и упомянутым выше постановлением Кабинета Министров наличие подобного документа не предусматривалось.
Что из этого следует, на взгляд автора и адвокатов, специализирующихся на разрешении жилищных споров? Даже если более поздние нормативные акты и предусматривали иной порядок приватизации, закон обратной силы не имеет. Проще говоря, Э. Красовская приватизировала квартиру в соответствии с теми правилами, которые на тот период существовали. И обвинять ее в их нарушении — абсурд. Можно, конечно же, понять стремление влиятельного ведомства заполучить квартиры, ранее предоставленные офицерам, ныне покинувшим республику. Но надобно учитывать и другое. Например, конституционную норму, согласно которой частная собственность неприкосновенна.
Перечень аргументов, доказывающих незаконность претензий истцов от оборонного министерства, можно продолжить, но не стану злоупотреблять терпением читателя. Меня больше интересует другое: если в квартирно-эксплуатационном управлении (правоприемник КЭЧ) всегда были уверены в своей правоте, почему вспомнили о ней не сразу, даже не спустя три года (именно таков в данном случае срок исковой давности), а только через восемь лет?
Почему первоначально подают иск от имени КЭЧ, а не КЭУ, как это и положено?
Почему, в конце концов, суд принял иск несуществующей организации?
Почему взамен трехкомнатной приватизированной предлагают однокомнатную служебную? (Не потому ли, что прекрасно понимают: отсюда женщину можно выселить в день переезда на вполне законном основании. Э. Красовская, как сказано выше, — врач и в подразделениях Минобороны не служит).
Изучив жалобу Э. Красовской, доводы районного суда и адвоката, мы, тем не менее, не спешили с публикацией, резонно предполагая, что судебная коллегия Ташкентского городского суда по гражданским делам более внимательно отнесется к материалам дела.
Однако этого не произошло.
Мы располагаем определением вышеназванной судебной структуры. Так вот, коллегия под председательством Х. Хакимовой практически полностью дублирует решение судьи районного масштаба Г. Камиловой.
Например, согласилась с восстановлением срока исковой давности (помните, несуществующая в природе КЭЧ опоздала с иском на пять лет). Основание? Отцы-командиры при проверке жилого фонда якобы обнаружили неправильное применение законодательства.
Далее высокоуважаемые судьи ссылаются на пункт 1.14 правил приватизации, регламентирующий передачу в собственность ведомственного жилья. Но, помилуйте, юридически семья Красовских получила ордер Куйбышевского райисполкома, а не КЭЧ Ташкентского гарнизона. Более того, на ордере не было пометки «Служебный». Естественно, в исполнительном аппарате района дали разрешение на приватизацию, хотя сегодня представитель Юнусабадского хокимията и говорит, что оно было ошибочным. Но, простите, за вашу ошибку, даже если теоретически и предположить ее наличие, вы несете ответственность. При чем здесь человек, приватизировавший квартиру?
Городская судебная коллегия, равно как и районный суд, в качестве самого весомого аргумента в пользу военных истцов вновь ссылается на необходимость получения разрешения КЭЧ на приватизацию. Ссылается, не удосужившись заглянуть в постановление Кабинета Министров и правила приватизации, разработанные на его основе.
Впрочем, вряд ли очевидного не замечают по недосмотру или некомпетентности…
Сергей Ежков.
Обозреватель «Правды Востока».