«Опять Романов потерял паспорт, ну что с ним делать!» — такие возгласы с шести утра разносились в пансионате, где разместилась пестрая толпа молодежи, приехавшая на фестиваль немецкой культуры в Фергану. Пансионат был разбужен и рассержен. Какой паспорт, какой Романов, когда вчера едва угомонились к часу ночи… Общими усилиями наконец-то был разбужен и сам Андрей Романов, которому вручили паспорт, найденный сторожем на аллее парка.
Если хочешь приключений — бери с собой Романова, справедливо считают его многочисленные друзья. Паспорт он теряет периодически, но всегда в нужное время и в нужном месте его почему-то находят. А кутерьмы — не оберешься!
— Не пойму, что случилось вчера, — бухтит он спросонья. — Вроде бы спектакль закончился рано, всего в девять вечера, и не очень устали, как я мог его выронить?
На это ему шуткой отвечает верный друг Игорь, перебирающий гитарные струны. Все равно никто уже не спит, хотя на часах — шесть часов утра, а впереди плотный график второго дня фестиваля немецкой культуры. Поет вполголоса, и весь пансионат постепенно успокаивается.
А накануне, буквально за час до спектакля, опять все тот же Романов был еще в дороге на трассе Ташкент — Фергана, хотя все машины давно уже прибыли. Не было только самой малости — главных героев шекспировской комедии «Двенадцатая ночь». Прибыли за сорок минут до спектакля. Режиссер — в ужасе, костюмер — в трансе, композитор — в обмороке. Но что делать — нельзя же перед зрителями обнаруживать свои «мелкие» промашки!
…Гримируя сэра Тоби (все тот же Андрей Романов), Ольга Анатольевна из Большого театра страны всплеснула руками: «Где твой живот? Почему не привязал подушку? Как ты застегнул ремень, живот потеряешь во время спектакля!». Но ее слушали вполуха, весело болтая с дружком Игорем (сэром Эндрю). Наконец-то живот привязан, ремень застегнут на нужную ширину, грим забулдыги-пьяницы наложен, в зале гаснет свет — и начинается таинство спектакля…
Все идет, как по нотам, и вдруг в зале раздается смех явно не в том месте, где положено. У сэра Тоби до колен упал ремень, и вот-вот свалится на сцену живот-подушка… Запоздалое раскаяние: «Зря не послушал Ольгу Анатольевну, а ведь она была права, нужно было туже привязывать живот ремнем…» Молодая графиня Оливия, его племянница, едва сдерживает хохот и наконец, не выдержав, рассыпается серебряным смехом в самом неподходящем месте. Сэр Тоби грозно сверкает на нее глазами, потом, слегка изменив текст пьесы, притворяется пьяным и ловко подхватывает ремень, сажая его на место. Живот-подушка спасена, текст пьесы не пострадал, да и зрители не очень-то заметили забавный конфуз…
Его друг по пьесе сэр Эндрю и друг в жизни Игорь Вихров, без пяти минут хирург-педиатр, подыгрывает, придумывая на ходу импровизированные реплики типа «Что-то ремень у вас, сэр Тоби, не в порядке…» Зал смеется, реплика явно не из классики, но старина-Шекспир не в обиде, и спектакль продолжается.
…Кто-то наспех упаковывал реквизит перед гастролями и забыл положить театральные туфли для шекспировской эпохи. Время выхода на сцену, а главная героиня все еще бегает за кулисами в кроссовках. Игорь громким шепотом обращается к кулисам: «Сними кроссовки, эпоха не та…» И нежная Оливия выходит на сцену… в костюме и белых гольфах. Никто в зале так и не заметил отсутствия обуви, посчитали, что так и должно быть.
В свободную минуту беседую с Игорем Вихровым, у которого через два-три дня — экзамены в медицинскую магистратуру.
— Давайте сравним работу врача и работу актера. Ведь и то, и другое для людей. Один лечит игрой, другой — медикаментами.
— Естественно, что работа врача в жизни больного более ответственна. Я проработал два года реаниматором и понял, что такое жизнь человека, — говорит он. — Но роль актера не менее важна, потому что актер привносит в нашу жизнь радость и веселье. А если это трагическая роль, то заставляет задуматься о смысле жизни, что не менее важно, чем роль врача, который сохраняет жизнь.
— Перед вами два пути — практикующего врача или актера. Что предпочтительнее?
— Я буду продвигаться дальше по профессии врача, это однозначно. Актерское мастерство — это хобби, мое второе «я». Сцена настолько радостна, она помогает отвлечься от нервной работы врача-реаниматора, перед которым всегда трагедия умирающего человека. Я как будто становлюсь другим человеком, проживая на сцене жизнь моего героя. Я душевно отдыхаю.
— У вас очень смешная роль в этом спектакле…
— Я играю роль шутника-забулдыги сэра Эндрю Эгьючика. У него своя философия, свое понятие смысла жизни, и я влюблен в главную героиню, пытаюсь ее сосватать за себя. Но в итоге получается, что я остаюсь сам с собой, то есть ни с чем. Но это совсем не грустно, я убеждаюсь, что в мире есть много других девушек, которые не менее прекрасны и которых достоин я, и которые достойны меня.
Одна из достойных партнеров на сцене — Мария, камеристка Оливии (Анна Слученкова, закончившая в этом году экономический факультет с красным дипломом).
Другой партнер по сцене — молодая графиня Оливия (Агата Гурто). Она преобразилась буквально на глазах благодаря гримеру и роскошной прическе, сделавшей из юной девушки благородную леди.
Удивительная вещь: сцена лечит в буквальном смысле слова. Еще пять минут назад у актера Н. болел живот, а актриса Р. жаловалась на головную боль. Но вот объявлен выход — и все забыли о насморке и мандраже в коленках, все абсолютно здоровы и готовы к встрече с самым взыскательным зрителем — детьми, которых не обманешь ложными приемами, играть нужно с полной отдачей. В зале гаснет свет, и начинается таинство актерского перевоплощения и таинство шекспировской «Двенадцатой ночи»…
Наталья Полянская.
