Перебирая фотографии этого крупного артиста, оставившего заметный след в истории национального искусства, вспоминаю споры о том, могут ли театральные актеры адаптироваться к специфике кино. Целая галерея замечательных образов на экране полностью опровергают скептицизм радетелей «чистого» кино. Среди тех, кто за многие годы работы на съемочной площадке сумел реализовать свое мастерство, был и Наби-ака Рахимов, бесспорный чародей узбекской сцены.
Этот путь к вершинам не был для Рахимова легок и усыпан розами. С юности молодого актера восхищали и притягивали огромные возможности «волшебного луча», и в дальнейшем, уже в зрелые годы, когда на академической сцене один за другим появляются классические образы, написанные Шекспиром, Гоголем, Яшеном и другими авторами, Рахимов полон желания испытать себя в этом удивительном искусстве. Сначала эти попытки не были столь успешными — Алиев («Встретимся на стадионе»), Турдыев («Очарован тобой»), Усто Касым («Пламенные годы»). Только со временем, работая с талантливыми кинопостановщиками, Наби Рахимов постигает истинные секреты работы с камерой. С появлением на экране таких колоритных ролей, как Бобо Кайфий («Звезда Улугбека»), Уста Олим («Минувшие дни»), Сафар («Побег из тьмы»), Хужандий («Абу Райхан Бируни»), приходят к нему настоящая слава, признание зрителя.
Что характеризовало почерк Наби Рахимова? Как и на сцене, актер любил создавать характерные роли, его экранные герои несут черты простых людей, гордых и крепких духом, не лишенных часто горькой иронии и грустной улыбки. Он всегда понимал цену настоящей шутки. Выходец из долины, впитал, как говорится, с молоком матери, дух народного творчества. Эта близость к естественному состоянию, неприятие условности рождали органичные образы, лишенные фальши. Таков его старик-чайханщик из фильма «Яблоки 41-го года», повествующий о приключениях пожилых дехкан, везущих воинам плоды щедрых узбекских садов.
Профессор
Д. Тешабаев.
