В первый месяц весны телевещание зрителю предложило разнообразие программ, в том числе продукцию самого узбекского телевидения — художественный телефильм «Сад» и документальную видеоленту «Абдулла Орипов».
Семь вечеров провели мы у телеэкрана, крупным планом представившего героев повести Шоима Бутаева «Сад на закате». Зритель вправе был ждать открытий, ибо в основе фильма лежала добротная современная проза, в которой было художественное исследование состояния героини, преодолевающей свое одиночество. Она, Улгай-эна, больше живет воспоминаниями о прошлом — далеком и близком, восстанавливает в памяти счастливые мгновения своей юности, молодого и зрелого возраста. Эти страницы подкупают читателя воссозданием характера, сформировавшегося в конкретной среде — узбекском кишлаке, где почитают седобородых, а в детях видят смысл жизни, где свято чтят память отцов. В этом телевизионные резервы повести Ш. Бутаева, буквально влюбленного в свою героиню.
Режиссер Б. Ахмедов, ранее при постановке документальных лент проявивший и вкус, и чувство меры, тоже будто бы внимателен к ней. Каждая серия начинается кадрами ее крупного плана.
В сериале многократно применяется довольно банальный прием экранизации мыслей, воспоминаний, снов героев путем перехода от крупного плана героини к общим планам кишлака и его обитателей. Но и эти кадры оставляют равнодушными. Изображаемая актрисой Елкиной Хатамовой грусть не передается зрителю…
Вернется ли в кишлак Рустам — внук Улгай-эна, навестит ли бабушку, которая живет ожиданием встречи? А Рустам увлекается живописью и почему-то сад и бабушку свою рисует вдали от них — в современном городе. Этот вопрос, быть может, уместный для небольшой, камерной по своей тональности новеллы, оказался слишком узким, незначительным для семисерийного телефильма, претендующего на большие обобщения, глубину философских раздумий. Камера оператора Марата Солиева ищет кадры необычные, красочные, глубокие по содержанию. Порою и находит их: облачное небо, готовое обрушить в живописный кишлак и дождь, и град; солнечные лучи, едва проникающие через густые туманы, сквозь лесные заросли и приносящие людям радость. Но эти прекрасные кадры стоят особняком, не став органичной частью телеповествования.
На лирический лад настраивает слушателя музыка композитора Анвара Эргашева, при наличии драматургического материала и режиссерской палитры умеющего писать выразительную кино — и телемузыку. На этот раз музыка не смогла стать структурой повествования, ибо эпизоды носят информационный характер.
Если в литературном произведении предстает мир человеческих чувств, то в телефильме делается попытка искусственно драматизировать события путем создания эпизодов пребывания Рустама в городе и по неизвестным причинам не посещающего родной кишлак. В этом случае о каком-либо драматическом накале не может быть и речи, ибо отсутствуют напряжение, жизненная коллизия. Поэтому пафос финальных сцен, когда Рустам с любимой девушкой появляется в кишлаке (наконец-то!), бежит к заждавшейся бабушке, оставляет зрителя равнодушным.
Читая повесть, я вспоминал фильм
И. Бергмана «Земляничная поляна», герой которого, старый профессор, вспоминает давние дни, заново осмысливает их. Ему становится тоскливо от бессмысленно прожитой жизни. Зритель становится свидетелем самого процесса созревания мысли о необходимости любви к людям. Это картина, вошедшая в мировую киноклассику еще в конце 50-х годов, напомнила о безграничных возможностях экранной драматургии, режиссуры, актерского искусства.
Ш. Бутаев, вовсе не подражая классикам, идет своим путем. Отправной точкой для него является характер Улгай-эна, проявляющийся в отношении к односельчанам, детям — своим и «чужим», к грядущему, философскому осмыслению явлений жизни. И в этом плане исходя из драматургических возможностей повести видится двухсерийная (не более) телевизионная лента-монолог Улгай-эна. Четко представляется мечтающая, но не поучающая героиня (в повести нет назидательного тона), верная законам отцов, сильная натура.
События, поступки героев фильма могла бы характеризовать сама Улгай-эна мудрым, емким словом, сказанным больше за кадром, меньше — в кадре. Конечно, эта одна из возможных телевизионных форм, адекватная повести, с любовью рассказывающей о соотечественниках, о своеобразной атмосфере окружающего быта.
По-иному воспринимаются кадры только что отснятого телеочерка «Абдулла Орипов», в котором автор сценария Ш. Бутаев и режиссер С. Ахмедходжаев остаются верны жизненному материалу, поэтической манере описания событий и их участников. Строки поэта и фотоснимки разных лет, хроника ТВ, кино и съемки сегодняшнего дня, живая речь самого героя фильма и выдающегося ученого О. Шарафитдинова явились теми выразительными компонентами, из которых и сложилась интересная, богатая эстетической информацией, тонкими наблюдениями лента. Выразительные глаза одухотворенного, плодотворно работающего поэта, уверен, запомнятся каждому. Так же, как сцены его встречи с родным кишлаком, где он мечтал, делал первую «пробу пера», а порой и «обиду свою прятал за забором». Зафиксированы минуты творческого вдохновения, когда строки, рифмы, образы рождаются сами. Кадры временами комментируются, дополняются самим поэтом — героем фильма.
Перед авторами обеих лент стояли общие задачи — сохранить дух книг, в одном случае повести Ш. Бутаева, в другом — прекрасных стихотворных строк талантливого современника. В первом случае этого не удалось сделать, и причина тому — непродуманность концепции телепроизведения, обилие эпизодов информационного характера, бедность режиссерской палитры. Во втором случае причину своеобразия философии поэтических строк и жизненного пути А. Орипова попытались объяснить телерассказом о таких емких понятиях, как ментальность, национальное достоинство. Даже звучащий за кадром голос диктора кажется поэтому лишним, повторяющим то, что доносит до зрителя выразительное изображение. Ценность нового документального телефильма и в том, что в лучших его кадрах сделана попытка экранизировать поэзию, образную структуру, созданную А. Ориповым.
Такие размышления вызвали две новые работы «Узбектелефильма». Они еще раз напомнили о том, что ТВ не только информирует, выполняет свою репродуктивную функцию, демонстрируя кино- и телефильмы, но и предлагает телезрителю свою собственную продукцию. На новом этапе развития национального телевизионного искусства необходимо добиться того, чтобы эта продукция — телефильмы, видеофильмы, телепублицистика — не уступала произведениям традиционных видов искусства. Ведь вчерашний читатель, слушатель сегодня все больше становится телезрителем.
Хамидулла Акбаров.
