«Всякое отступление от точного исполнения и соблюдения законов, какими бы мотивами оно ни было вызвано, является нарушением законности в уголовном процессе и влечет за собой установленную ответственность».
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Узбекистан.
Сразу оговорюсь. Сути уголовного дела, о процессуальных перипетиях которого речь пойдет ниже, автор касаться не намерен. Более того, мы не ставим вопрос о виновности или невиновности фигуранта публикации. Мы не намерены оказывать давление на суд или каким-то иным способом лоббировать чьи-то интересы.
Газета намеревается привлечь внимание читателя к той части работы правоприменительных структур, которая предшествует судебному разбирательству или сопровождает его. То есть к соблюдению норм закона, предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Республики Узбекистан. Именно на них у нас нередко не обращают внимания и именно они обычно остаются за рамками журналистских публикаций. Наверное, потому, что это слишком кропотливая работа, требующая тщательного ознакомления со множеством документов, своеобразного журналистского расследования, если хотите…
Предыстория конфликта банальна, но не так уж и нетипична. В ноябре 2000 года в кабинет директора денауского маслоэкстракционного завода Р. Таджитдинова вошли трое: заместитель начальника управления СНБ по Сурхандарьинской области А. Саттаров и двое его коллег
Б. Эшпулатов и Н. Каримов. Они попросили удовлетворить их просьбу, назначив на должность начальника цеха розлива родственника одного из визитеров. Директор, вступивший в должность менее двух месяцев назад, деликатно заметил, что не может этого сделать. По его мнению, протежируемый родственник имеет весьма сомнительную репутацию, да и специалистом в области производства масла, мягко говоря, не является.
После вежливого, но категоричного отказа на завод прибыли суровые представители налоговой службы с подчеркнутой многозначительностью во взглядах. Проверка шла за проверкой и, хотя каждая предыдущая не высвечивала криминала, на каждую последующую имелась разрешительная бумага.
Совершенно правильно оценив источник повышенной активности контролирующих органов, директор МЭЗа пишет письмо руководству СНБ республики, надеясь, что оно даст достойную оценку действиям своих подчиненных и укажет им на непозволительность использования методов давления или, как минимум, на превышение служебных полномочий.
Все вышло с точностью до наоборот. Спустя несколько дней в доме Рахима Хакимовича по всем канонам классического полицейского детектива производят обыск, а самого директора задерживают.
Двенадцатого мая прошлого года тогдашний заместитель прокурора Сурхандарьинской области Б. Кадыров (запомним его имя и должность) дает санкцию на арест Таджитдинова сроком на десять дней. Директору предъявляют обвинение.
По истечении срока санкцию продлевают до сентября. Теперь внимание: с сентября прошлого по май нынешнего года, то есть девять месяцев Р. Таджитдинов содержится в следственном изоляторе СНБ Сурхандарьинской области без санкции прокурора. Другими словами, незаконно, поскольку в УПК четко сказано: «Никто не может быть подвергнут аресту или содержанию под стражей иначе как на основании судебного решения или с санкции прокурора».
На жалобы адвокатов не реагируют ни прокурор области Б. Нурмухамедов, ни следователь областного управления СНБ И. Джуманиязов (запомним и эту фамилию).
Третьего января 2002 года Б. Кадыров утверждает обвинительное заключение по делу Р. Таджитдинова и появившихся с подачи СНБ других его фигурантов. Но вот что любопытно: 27 декабря 2001 года Б. Кадыров назначен председателем Сурхандарьинского областного суда. Спустя несколько дней, второго января он принимает клятву, и в этот же день его представляют в новом качестве в хокимияте области. Проще говоря,
Б. Кадыров утверждает обвинительное заключение, уже не будучи заместителем прокурора Сурхандарьи…
Далее дело должно поступить в суд, но оно вновь оказывается в областном управлении СНБ (Р. Таджитдинов ознакомился с ним шестого января).
Девятого января оно возвращается из СНБ в областную прокуратуру. Резолюция Б. Нурмухамедова гласит, что теперь оно адресовано прокурору по надзору за деятельностью органов СНБ Р. Абдуллаеву.
Двадцать девятого января дело вновь переправляется в управление СНБ, в следственном изоляторе которого Р. Таджитдинова знакомят с результатами ревизии и составляют протокол допроса.
С чего бы такая суета, входящая в откровенное противоречие с существующим законодательством и уголовно наказуемая? Не с того ли, что доказательная база обвинения сомнительна, и следователь Сурхандарьинского СНБ И. Джуманиязов сотоварищи это прекрасно понимают? Согласитесь, возможность иметь уже завизированное обвинительное заключение у себя теоретически не исключает его дописывания или переписывания.
Суд под председательством судьи М. Мамонова начинается двадцатого февраля. В ходе судебного следствия выясняется, что следователь Сурхандарьинского СНБ И. Джуманиязов присвоил золотые часы одного из подсудимых. Его фактически вынуждают их вернуть. Здесь же, в зале суда, подсудимые и Р. Таджитдинов в том числе рассказывают, какими методами следствие выбивало из них нужные ему показания. Заслушивает суд и медицинских экспертов, предоставивших заключение о том, что директор маслоэкстракционного завода еще до ареста перенес два инфаркта и содержание его под стражей может привести к непоправимым последствиям.
Исследовав все обстоятельства дела и установленные факты, сопоставив их с материалами следствия, суд вынес обвинительный приговор по некоторым его фигурантам. Что касается Р. Таджитдинова, то в отношении него было вынесено определение, согласно которому дело возвращено на дополнительное расследование. Учитывая тяжелое состояние здоровья директора завода, суд изменил ему меру пресечения и освободил из-под стражи.
На следующий день после освобождения Р. Таджитдинов ложится в кардиологическое отделение денауской больницы. Тем временем прокурор области вносит протест на слишком мягкое, по его мнению, решение суда, а адвокаты подсудимых и осужденных, в свою очередь, подают апелляционную жалобу, считая, что областное управление СНБ сфабриковало дело против их клиентов.
Заседание апелляционной коллегии под председательством судьи Ф. Тураева назначают на седьмое июня. Адвокаты требуют отвода суда на основании незаконного утверждения обвинительного заключения (помните, свою визу поставил на нем не прокурор Б. Кадыров, а председатель суда Б. Кадыров?), отказа в возможности ознакомиться с протестом прокурора и внесения своих возражений по нему. Все эти нормы обязательны и предусмотрены Уголовно-процессуальным кодексом, действующим, как известно, на всей территории республики.
Но, видимо, не в Сурхандарье. Отвод отклоняют.
Рахим Таджитдинов приезжает в суд, несмотря на то, что электрокардиограмма, сделанная только что, констатирует резкое ухудшение здоровья. Но в зале заседаний Р. Таджитдинову становится хуже, и в сопровождении сестры он пробует выйти на свежий воздух.
Не тут-то было. Их берут в плотное кольцо, а идущий по коридору работник областной прокуратуры бросает на ходу: «Арестовать».
Фраза, заметим, звучит до решения апелляционной коллегии. Та же спустя некоторое время лишь оформляет ее юридически…
Как и обещали, мы ни слова не сказали о сути уголовного дела, как ни разу не позволили себе поставить под сомнение равно принять за основу те или иные доводы следствия, суда или подсудимого.
Мы лишь стремимся подчеркнуть важность соблюдения процессуальных норм, кои для того и созданы, чтобы уберечь человека от вероятного произвола со стороны правоприменительных ведомств. В развитых демократических странах, к правовому уровню которых мы так стремимся, любое процессуальное отклонение, исходящее от полицейских или судебных структур, жестко карается, а зачастую сводит на нет все добытые с нарушениями доказательства.
Узбекистан, провозгласив курс на создание демократического, правового государства, автоматически принял на себя обязательства соблюдать общепризнанные правовые нормы, кои практически повсеместно служат фундаментом юстиции.
Да, в различных странах различные законы, но их надобно соблюдать. В этом залог развития общества и, как результат, государства. Пора наконец-то исходить из принципа силы права, а не права силы. Это сложно, непривычно, многим это не по душе, но иначе сегодня нельзя.
Автору известно, что на недавней встрече руководителей правоприменительных ведомств Узбекистана с помощником Госсекретаря США по правам человека Лорном Крейнером все без исключения собеседники дипломата высказали единодушное мнение о необходимости изменений в стиле работы вверенных им структур. И Лорн Крейнер, кстати, отметил этот отрадный факт, подчеркнув, что само признание этой необходимости — уже шаг вперед.
Отметил он и другое. В нашей стране созданы все предпосылки для активизации прессы, что порождает надежду на формирование «четвертой власти» как таковой.
Да, для журналистов сегодня нет неприкасаемых структур и неприкасаемых персон. Но пока, видимо, к этому не привыкли.
Не все, по крайней мере. Кое-кто считает, что факты беззакония еще можно скрыть, и вряд ли «газетные щелкоперы» рискнут выставить их на суд общественности. Быть может, поэтому и злоупотребляют содержанием под стражей. Хотя не только поэтому.
Больше потому, что привыкли давить, не утруждая себя работой в рамках закона. Потому, что понимают: свобода дает широкое поле для защиты, несвобода сужает его до ирреального…
Сергей Ежков.
Обозреватель «Правды Востока».
