Глубинные, коренные изменения происходят во всем нашем обществе, в самом нашем сознании, во всей нашей жизни, будь то культура и искусство, образование и наука, воспитание молодежи и отношение к ветеранам. Замечаем ли мы эти перемены в суете наших буден, в наших заботах и хлопотах, всегда ли осознаем величие времени, в котором живем?
Об этом размышляет народный артист Узбекистана, дирижер Хамид ШАМСУТДИНОВ. Ему, проработавшему много лет в государственном театре оперы и балета имени Навои, воспитателю многих молодых музыкантов, сегодня особенно близки проблемы духовности, узбекского искусства, судьбы талантливых людей, которыми так богат наш народ.
Начну, пожалуй, с недавнего эпизода, оставившего зарубку в памяти. Из России после нескольких лет отлучки приехал в Ташкент давний друг, музыкант. Ездили с ним по обновленному городу, осматривали новостройки, памятные с детства места. Друг узнавал и не узнавал их, поражался переменам, восхищался новым обликом столицы, заметил, что люди на улицах теперь лучше одеваются, стали раскованнее в поведении, улыбчивее. Наконец подъехали к новому зданию Ташкентской консерватории. Я рассказал, что в ней теперь два больших концертных зала, великолепные учебные аудитории, отличное музыкальное оборудование. Мой друг, выйдя из машины, внимательно осмотрел величественное строение, и вдруг сказал:
— Ты знаешь, у меня появилось желание снять обувь прежде чем войти в консерваторию — так, как это делаете вы, мусульмане, перед входом в мечеть. Это же настоящий Храм, Храм Искусств! Я что-то не припомню, чтобы у нас в России, да и в других странах СНГ, в последние годы строилось нечто подобное, и я по-хорошему завидую вам. Вам очень повезло, что во главе государства стоит человек, который понимает всю важность культурного просвещения, духовного возрождения народа.
У Ташкентской консерватории, первого и до сих пор единственного в республиках Центральной Азии высшего музыкального учебного заведения, давняя и славная история. В ней работали, из ее стен вышли прекрасные музыканты, певцы, дирижеры, открывшие миру узбекскую музыкальную культуру. Не буду называть здесь их имена — всех не назовешь. Замечу лишь, что ее питомцы внесли свой достойный вклад в мировую музыкальную сокровищницу, обогатили ее непреходящим искусством.
За годы независимости наша консерватория не только изменилась внешне, переселившись в новое, великолепное, специально для нее построенное здание. Обновилось, если можно так сказать, все содержание ее работы, подготовки молодых музыкантов.
Понимаю, что тема, которую я затронул, настолько огромна и глубока, что ее трудно исчерпать не только в одной статье, но и в многотомных искусствоведческих трудах. И эта работа еще впереди. Я же попытаюсь нанести лишь несколько штрихов к ней, рассказав о замечательных ташкентских музыкантах — семье Закировых.
Глава семьи — композитор Нурилла Закиров. Это имя сегодня хорошо известно далеко за пределами республики. Выпускник Ташкентской консерватории, он был близко знаком с Дмитрием Шостаковичем, Арамом Хачатуряном, Тихоном Хренниковым, брал уроки у знаменитого московского профессора Генриха Густавовича Нейгауза, воспитавшего таких гениев музыки, как Святослав Рихтер, Эмиль Гилельс. Дружил с Кара Караевым. В гостеприимном доме Нуриллы часто бывали — и до сих пор бывают — музыканты из разных стран, писатели, поэты, художники. Как магнитом их притягивает выдающийся талант узбекского композитора, оригинальность и самобытность его творчества.
Эту особенность его дарования подметил и высоко оценил еще Дмитрий Дмитриевич Шостакович. И в самом деле: в сочинениях Н. Закирова удивительнейшим образом сочетаются стили разных времен и народов, от классического до ультрасовременного, который критики оценивают как музыку XXII века. В крупных произведениях он обращается к Шекспиру, пишет музыку к постановкам «Гамлет», «Макбет». Когда в Англии музыковеды прослушали в записи оперу Закирова «Гамлет», они были поражены. Один из них даже высказал такое мнение: «Наши композиторы никогда бы не решились сочинить музыку к «Хамсе» Алишера Навои. Вы же рискнули написать оперу на стихи Шекспира… И что самое удивительное — вы победили. Мы воспринимаем вашу музыку, как свою».
Одним из первых в Узбекистане Нурилла начал сочинять и одноактные оперы. В симфониях, сольных пьесах для фортепиано и скрипки в полной мере проявляется его необычайный, искрящийся талант. Помнится, на одном из концертов в Москве наш замечательный ташкентский скрипач Гриша Мишурис исполнил сонату-соло для скрипки Закирова. Успех был оглушительным.
В 90-е годы Конгресс Соединенных Штатов Америки пригласил Нуриллу Закирова выступить с концертами. Оказывается, законодатели Америки по всему миру разыскивают так называемых экстраординариев — людей, проявивших выдающиеся способности и добившихся больших результатов в различных областях знаний, — и приглашают их к себе для знакомства и работы. К примеру, лауреатов Нобелевской премии. В число таких экстраординариев и вошел наш узбекский композитор. Он много и успешно работает в США, выступает с концертами и лекциями, знакомит слушателей не только с музыкальным творчеством нашего народа, но и вообще с Узбекистаном.
— В советские времена я даже представить себе не мог, что такое возможно, — сказал он мне. — Несомненно, только государственная независимость открыла всем нам, творческим людям, дорогу в большой мир.
Вся семья Нуриллы Закирова — музыканты. Жена Людмила — пианистка, преподавала на музыкальном факультете пединститута, вела класс фортепиано. Дочь Юля — музыковед, ее дипломная работа была посвящена музыкальному искусству Индии. Материалы для нее привез отец из поездки в эту страну. Юлю так увлекли индийские мелодии, самобытность звучания индийских музыкальных инструментов, что она не только на отлично защитила диплом, но и сейчас продолжает разрабатывать эту тему.
О сыне Искандере разговор особый. Отец хотел, чтобы он стал журналистом, изучал иностранные языки. Но кому что написано на роду — от того не уйдешь. Еще в самом раннем детстве, играя с мальчишками в «войнушку», Искандер замечал, что ребячьи «та-та-та» складываются в его голове в музыкальные трели… Конечно же, родители, заметив его тягу к музыке, не стали препятствовать. Он закончил музыкальную школу Успенского, консерваторию, затем аспирантуру и стал преподавателем в той же консерватории. Помимо родителей, многие люди помогли ему пройти этот путь, но с особой благодарностью он говорит о преподавателе консерватории Эльмире Миркасымовой, много способствовавшей развитию его как музыканта.
Искандер стал прекрасным исполнителем-пианистом. Он уже выступал с концертами в Норвегии, Швеции, Германии, России, в Украине. В его репертуаре и классика, и современность, и, конечно же, сочинения отца. Специально для сына Нурилла написал сонату для фортепиано. Искандер исполнил ее на Московском международном фестивале современной музыки и имел большой успех. Впрочем, сам он говорит, что его не прельщает участие в различных конкурсах. Любой конкурс — это марафон. Он не марафонец. Для него важно не первенство — для него главное само исполнение музыкального произведения и его восприятие слушателями. Если он видит, чувствует, что его игра зажигает, потрясает людей, собравшихся на концерт, — для него это высшая награда. В последнее время он включил в свой репертуар пять последних сонат Бетховена, до сих пор редко исполняемых в силу их сложности.
И все же исключительность дарования узбекского музыканта даже не в этом. А в том, что Искандер Закиров видит музыку… в цвете. По-другому это еще называют сонорным слухом.
Кому-то может показаться, что в этом нет ничего особенного. Свето и цветомузыка стала давно обыденной, так же, как телефон или радио. Сегодня на любой дискотеке музыка сопровождается световыми и цветовыми эффектами, для этого используются лазеры и прочие чудеса техники. Однако все они основаны на субъективном представлении о том, какие звуковые диапазоны соответствуют различным цветам. Так, якобы низкие частоты должны вызывать свечение «теплых» цветов — красного или оранжевого, с повышением частоты звука цвет становится более «холодным»: высокие звуки сопровождаются свечением синего цвета. Но дело все в том, что только людям, обладающим сонорным слухом, открываются истинные цвета звука, только они способны объективно сказать, как расцвечена та или иная музыка.
Мировая история музыки знает немногих музыкантов, обладавших таким природным даром. Достоверно известно, что сонорный слух был у великого русского композитора Александра Скрябина. В 1910 году он написал симфоническую поэму «Прометей», в которой впервые в мировой музыкальной практике ввел световую партию. Считается, что музыку в цвете видел и не менее знаменитый композитор Николай Римский-Корсаков. Исследователи этого феномена предполагают, что сонорный слух был и у одного из основоположников абстракционизма в живописи Василия Кандинского: возможно, для него самого цветные пятна, их сочетания, переходы одного в другое, столкновения, смешивания на картинах «звучали» как оркестровые сонорные созвучия, как красочное музыкальное полотно, в котором взаимодействуют разные по тембру, динамике, звуковысотному интервальному составу звуковые комплексы.
Во всяком случае, еще раз повторю, сонорный слух — явление уникальное, феноменальное и, конечно же, еще неисследованное и непознанное. В современном мире мне лично трудно назвать кого-либо еще, кто обладал бы этим божественным даром. Да и старшему Закирову, когда он в Америке рассказал о том, что в Узбекистане есть парень (он поскромничал и не стал говорить, что это его сын), видящий музыку в цвете, коллеги просто не поверили. Тогда-то он и решил написать музыкальное произведение, которое его сын Искандер мог бы исполнять в свето-цветовом сопровождении.
Право же, невозможно не увидеть в этом волю Провидения, если оно само подает нам знак… Нурилла Закиров написал для своего сына Искандера симфонию для струнного оркестра, органа и фортепиано «Свет», взяв за основу суру «Нур» из священного Корана. Исполняя ее, молодой музыкант одновременно дирижировал оркестром, играл на органе и управлял свето-цветомузыкальной установкой.
Вот свидетельства очевидцев этого исключительного события в мире музыки. Директор Союза общественных театральных деятелей Ташкента, доктор искусствоведения, профессор, академик, заслуженный деятель науки Узбекистана М.Рахмонов: «Феномен И. Закирова представляет огромный не только художественный, но и научный интерес… Театр света-цвета, порождающего музыку, музыка, порождающая цвет. Я думаю при реализации этой идеи возникнут новые художественные (и научные) ценности и обогатят духовное восприятие человека». Заслуженный деятель искусств Узбекистана, профессор А.Джаббаров: «Совершенно очевидны огромные художественные возможности дара Искандера Закирова, обладающего абсолютным сонорным слухом».
Мне же представляется, что феномен Искандера — это в буквальном смысле слова озарение. Еще три столетия назад в искусстве различали три вида музыки: musica mundana (гармония сфер); musica humana (гармонические взаимоотношения духа, души и тела); musica instrumentalis (музыка в обычном смысле). К сожалению, в последнее время мы все больше отдаем предпочтения развлекательной или, по-другому, легкой музыке. Искусство И. Закирова, несомненно, относится к гармонии сфер…
Я спросил у Искандера, в каком цвете видятся ему любимые им узбекские классические макомы:
— Только не говори, что тебе сразу представляются рисунки Бехзода или Чингиза Ахмарова, — предупреждаю его.
Искандер ответил не сразу. Лишь спустя какое-то время он раздумчиво сказал:
— Наша национальная классическая народная музыка очень серьезная и печальная. Я вижу ее в темно-синих и бордовых тонах: таким бывает бархат — солидный, но тяжелый. Она звучит из давних времен, показывает их нам. В узбекских макомах, исполняемых нашими лучшими мастерами, видны эти чистые, неподдельные тона. Это не копии, это подлинники, которыми мы гордимся. Уже много позже в нашу музыку вошли арабские и турецкие мотивы, придающие ей бирюзовые оттенки. Хотелось бы, чтобы сегодняшние певцы сохранили нашу классику в первозданной чистоте.
Тогда я поинтересовался, как он ощущает себя, так сказать, в повседневной жизни, ведь помимо музыкальных перед ним постоянно встают и художественные, цветные образы. Искандер улыбнулся и ответил:
— Сложно, словами это состояние не передать…
И действительно, слова бессильны там, где звучит гармония сфер и открываются новые миры. Выразить это в музыке, цвете и свете способен лишь человек, которому самой природой дарована возможность проникать в эти сферы и эти миры.
…В сотый, тысячный раз поражаюсь, насколько щедра наша благословенная земля, как богат наш великий народ талантами. Феномен Искандера Закирова, несомненно, имеет мировое значение. Сейчас ему всего 27 лет. Он мечтает о том, чтобы и его воспитанники вошли в плеяду музыкантов, составляющих гордость страны. Много выступает с концертами. И готовится к широкому показу симфонии отца Нуриллы Закирова «Свет», в которой, я уверен, в полной мере проявится его уникальное дарование.
