Когда позади командировка в Каракалпакстан и накручено по его дорогам и бездорожью полторы тысячи километров, впечатлений более чем достаточно. Хочется немедленно поделиться ими с читателями газеты, но для осмысления и изложения всегда нужно время. Другое дело — фотографии. Они готовы уже назавтра.
Их можно перебирать, раскладывать на столе в разном порядке, и в конце концов приходишь к мысли, что этот «подсобный» материал может быть интересен сам по себе. Другое дело, что в газетной бесцветной подаче многое теряется: не видны над горизонтом белые столбы дыма, поднимающиеся над горящим тростником и сливающиеся с облаками в вечернем мареве над Судочьим, не прорывается яркая зелень саксаула из желтизны Аралкумов, не контрастируют разделенные коричневатым чинком синее небо и белая соль на дне высохшего озера.
И все-таки стоит всмотреться в эти приаральские сюжеты: в людей, которые не падают духом, несмотря на безводье, прекрасные пейзажи, которые дарит человеку даже умирающая природа, картины труда. Тут рады любой работе — и на стройке, и в песках. А поливное земледелие, увы, на снимках отсутствует. Этой весной оно не показательно — очень туго с промывками и поливами. В рисоводческом ширкатном хозяйстве «Раушан», где мы побывали, из семи тысяч гектаров удалось полить лишь пятьдесят. Колеся по республике, мы видели пустые каналы и коллекторы, Амударью, которая пацанам по колено, и поля в много-много гектаров, на которых ничего не посеяно. В Приаралье совсем иначе, чем в столице, воспринимаются призывы к тем, кто выше по течению: «Берегите воду. Она нужна и низовьям»!
Молодежь всегда смотрит в будущее с оптимизмом. Точно так и каракалпакская, особенно, если на улице — праздник. Но и она задумывается, что по официальной статистике в Каракалпакстане — пятьдесят тысяч безработных, что из-за маловодья упали доходы как края в целом, так и очень многих семей, что дотации, за счет которых в основном и живет республика, не безграничны, что после школы молодых встретит довольно жесткая жизнь.
Аралкумы — новая пустыня, возникшая на высохшем дне Аральского моря. Опасны ее движущиеся пески. Закрепить их — такую задачу решают каракалпакские лесоводы, высаживая в барханах рассаду саксаула. Наблюдают подросшие плантации с законным чувством гордости: «Мы это сделали!»
Пески далеко не безобидны. Они не только вызывают у людей респираторные заболевания, они наступают на жилые поселки. Поселок Учсай располагался в благодатном месте: слева — Муйнакский залив, справа — Арал. Но вот высох залив. И стало слева сухо, а справа очень сухо: подпирают пески. Хорошо еще, что весной иногда выпадают дожди. Из-за песка и пыли местные жители привычно затягивают окна поверх стекол еще и полиэтиленом. Жилье кажется «слепым», но говорят: лучше так, чем кашлять и чихать.
В маловодье последних двух лет высохло озеро Акушпа. Вместо синей воды, плескавшейся у подножия Устюрта, теперь — бело-черный ландшафт. Белое — это соль, черное — то, что осталось от выжженного пожарами тростника. В ясную тихую погоду соль на дне высохших озер Приаралья очень похожа на снег. Все вокруг кажется чистым и безмятежным. Но чуть подует ветерок, и закрутит соль в белые смерчи. И тогда — ни следа от безмятежности, ни следов человека.
Впрочем, все это и есть огромный удручающий «след». Акушпы еще лет сорок назад не было. А было обширное озеро Судочье (или, как иной раз и сегодня называют его местные жители — Су душшы, что в переводе означает Пресная вода). Оно являлось самым большим внутренним водоемом дельты Амударьи. Площадь водного зеркала достигала 350 квадратных километров. Но в конце шестидесятых годов, когда сюда практически перестала поступать речная вода, озеро обмелело и распалось на четыре. Говоря о Судочьем, имеют ввиду и Акушпу. Но теперь здесь сухо.
Мало что осталось от озер Каратеренг, Бегдулла-Айдин и Большое Судочье. И все же если присмотреться, то тут, то там качаются на сохранившейся мелкоте перелетные птицы. В этих местах всегда по весне находили отдых и пищу миллионы пернатых. Теперь большинство изменило маршрут. Еще год-два без воды, и уникальность системы озер будет утеряна. Потому-то волнуются ученые, специалисты и местные жители: Арал возродить нельзя, но озера в дельте пока еще можно!
Холм, из которого торчит старая кроватная сетка, был домом. От него остались полуразрушенные стены, от всего поселка рыбаков Урга, занимавшего по берегу Судочьего несколько километров, осталось много холмов и развалин. В 1971-м из него уехал последний житель. Прежде здесь ловили рыбу, которую по протоке на катерах переправляли на Муйнакский рыбоконсервный завод. Высохла протока, соединявшая озеро и Арал, ушло море, умер поселок.
Дамбы, которые строятся в Приаралье в сухих заливах и озерах, когда кругом ни капли и кажется, что большая вода не придет никогда, местным жителям дают надежду. Конечно, вода придет, вот тогда-то дамбы и пригодятся. Она заполнит понижения, а если ее поступит чуть больше — заслоны задержат, чтобы не сбежала в Аралкумы. «Возрожденные водоемы можно зарыблять мальками из питомников, можно завести сюда ондатру, когда-то ей тут было хорошо. Оживут мелководные озера — появятся камыш, птица, рыба и охота», — так считает Пиржан Ажимов — начальник оперативного отряда «Судочье» Госкомприроды Каракалпакстана.
Хатки ондатр теперь почти все на виду. Два года назад по данным ученых в них жило две с половиной тысячи семей. Но без воды они разорены. Ондатра стала легкой добычей для лисиц, волков и шакалов, да и для браконьеров тоже.
Проект Глобального экологического фонда и международного фонда спасения Арала по восстановлению водно-болотных угодий озера Судочье предполагает, что через два десятка лет вполне законно будут поддерживать местное население и ондатра, и рыба, и заготовка тростника. Но для этого нужно подавать сюда не только дренажную, но речную воду. А дамбы и водовыпуски в них поспособствуют, чтобы проточная вода смыла соли, и в чашах озер минерализация снизилась до уровней, приемлемых для флоры и фауны. Это — большая работа: растут дамбы, растут дороги.
Плоское бетонное полотно, строящееся в приаральском Междуречье, скорее, похоже на взлетную полосу. Но и это тоже дамба. За ней шумят бульдозеры, выравнивая вдоль «взлетной полосы» широкий клин бросовой земли. У этой земли очень ответственная роль на случай притока в Междуречье. В прежние годы случалась: вода напирала на возвышающуюся дамбу, стремясь прорваться к высохшему дну Арала. И прорывалась, разбивая бетон, оставляя залив ни с чем. Плоская дамба и вровень с ней земля призваны погасить удар. Пусть что-то перельется и растечется, но основной запас воды в заливе сохранится до следующего паводка.
Это — проект Международного фонда спасения Арала. В нем занято немало муйнакцев. Проект дает не только надежду, но и хлеб насущный, ведь многие еще совсем недавно были без работы. Очень ждут, что сюда придет большая вода в июле, во время летнего паводка. И здесь рассчитывают на отдачу ветландов. А на осушке дна Аральского моря, что начинается сразу за Муйнакским пирсом, тихо. Каракалпаки говорят: не хочется такой тишины.
Наталия Шулепина.
