Итак, недавно пятнадцать членов Верховного суда Республики Узбекистан освобождены от занимаемых должностей, а взамен ушедших назначены новые. Случай в юридической практике страны, прямо скажем, беспрецедентный.
В чем же дело и что стоит за традиционными формулировками «по состоянию здоровья» или «в связи с переходом на другую работу»? Не имея достоверных данных на сей счет, все же осмелюсь высказать некоторые соображения по поводу происшедшего. Скорее всего действия представителей высшей законодательной власти государства обусловлены необходимостью более радикального реформирования всей судебной системы. Реформирования, которого настоятельно требует Президент Узбекистана и которое, хотя и начато, но проводится недостаточно оперативно и эффективно. Ситуация объяснима, поскольку далеко не все судьи, тем более высокопоставленные, желают изменений. Слишком многих устраивает нынешнее положение, когда порою степень профессиональной квалификации вторична, а личные взаимоотношения с сильными мира сего приоритетны.
Что мы имеем? Внесены существенные изменения в ряд законодательных актов, включая Уголовно-процессуальный и Уголовный кодексы. Значительно сокращен перечень уголовных деяний, где одной из форм наказания была смертная казнь. Либерализация коснулась и целого ряда других статей Уголовного кодекса. Из состава судов общей юрисдикции выделены суды по гражданским делам. В ближайшей перспективе определенную автономию получат суды по административным правонарушениям. Перечень нововведений можно продолжить, но о нем уже достаточно сказано ранее, и нет смысла повторять неоднократно изложенное.
Беспокоит другое. Перечисленные выше элементы реформирования судебной системы пока не касаются укрепления, а то и гарантированного обеспечения независимости судей. В конечном итоге, независимости правосудия и судебной власти как таковой.
В первую очередь независимости материальной. Давайте смотреть на происходящее трезво, не уповая на особо высокие моральные качества, которые обязательно должны присутствовать у судейских чиновников. Они — тоже люди и, как говаривали древние, ничто человеческое им не чуждо. У них — тоже семьи, дети, кои нуждаются в достойной жизни. Согласно Закону о судах, должность судьи в нашей стране может занять человек, достигший двадцатипятилетнего возраста. Казалось бы, государство способствует выдвижению на ответственные посты молодежи, и это благо. Однако большая часть профессиональных юристов республики склонна считать, что это далеко не так. В двадцать пять лет кандидат на судейство, как правило, не окреп морально и не встал на ноги материально. У него по сути нет ничего своего и, хотим мы этого или нет, он будет использовать свое служебное положение в целях, далеких от правосудия. Если говорить коротко, возрастная планка для кандидатов в судьи должна быть поднята как минимум до сорока пяти лет.
Зададимся вопросом: реально ли при существующей сегодня зарплате судей требовать от них полного и безоговорочного соблюдения закона, беспристрастности и объективности при рассмотрении дел? Те, кто знает, сколько судья получает в месяц, согласятся с его постановкой и правомерностью. Конечно же, автор не идеалист и прекрасно отдает себе отчет в том, что относительное материальное благополучие — еще не гарантия от предвзятого подхода и коррупции. Нет, но, оставляя за рамками судебной реформы проблему оплаты работы судей, мы рискуем впасть в эйфорию и выдавать желаемое за действительное.
Часть оппонентов вполне резонно может заметить: почему надо увеличить зарплату только судьям, а как быть с другими государственными чиновниками, чьи должностные оклады от судейских не отличаются принципиально? Постараюсь объяснить свою позицию, пусть и не бесспорную. В нынешних непростых условиях экономического становления государству необходимо четко и однозначно определить приоритеты в реформировании властных структур. И здесь, опять-таки на мой взгляд, обеспечение материальной независимости правосудия должно стоять на первом месте. Правосудия, поскольку именно оно в значительной степени определяет доверие граждан к власти, является залогом стабильности в обществе и стране. А обеспечив ее, многократно повысить требования к работе судей. Включая максимально жесткую уголовную ответственность за получение взяток. Причем международная практика показывает, что для доказательства мздоимства отнюдь не всегда надо ловить госчиновника с поличным. Можно просто отследить его расходы и сопоставить их с легальным заработком. Сказанное касается в полной мере работников налоговой, таможенной служб, сотрудников милиции и прокуратуры. С них надо повысить спрос в первую очередь. А то ведь у нас как получается: официальная заработная плата, допустим, судьи в пересчете на валюту равна пятидесяти долларам в месяц, а его роскошный особняк эксперты оценивают в сотни тысяч.
Кстати, о жилье и независимости судей. Судья, назначенный на службу в новые для него область, город или район, не сможет обойтись без крыши над головой. К кому он пойдет на поклон в первый же день? К представителю исполнительной власти, в чьем ведении находится выделение квартир. Скорее всего тот же хоким пойдет навстречу судье и квартиру ему выделит. Но куда теперь судье сунуть свою независимость? Сможет ли он отказать даже в пустяковой просьбе благодетелю? В контексте сказанного, думается, стоит использовать зарубежный опыт и существующую там систему служебных квартир для судей. Они должны находиться в ведении Верховного суда, но не местной исполнительной власти.
Далее. Определенной гарантией независимости судейского корпуса, по моему твердому убеждению, должно стать выделение Верховного суда и его нижестоящих структур из-под административного давления Министерства юстиции. Нынешняя практика, когда министерство определяет объемы финансирования каждого суда, включая деньги на мебель, ремонт и канцелярские товары, как бы обязывает председателей судов поддерживать с чиновниками от юстиции по возможности особо товарищеские отношения. К тому же именно Минюст представляет список кандидатов на освободившиеся вакансии судей. И мы понимаем, для того, чтобы, например, твоя фамилия фигурировала в перечне кандидатов, надобно очень и очень постараться…
Как быть здесь? В Японии, например, кандидатов на освободившиеся судейские вакансии представляет и назначает Верховный суд, и никто другой.
Следующий момент. Близкие родственные отношения между судьями различных рангов, работниками следственных структур МВД и прокуратуры. Конечно, Узбекистан имеет свою специфику, и исключить профессиональные родственные связи в нашей стране полностью практически невозможно. Однако когда у высокопоставленного судейского чиновника все дети без исключения пошли по стопам отца, это нельзя считать нормой. Не замечая или не желая замечать имеющиеся в правоприменительных ведомствах родственные связи, мы, пусть и невольно, будем поощрять право судей, а не правосудие. Разница между этими двумя терминами, несмотря на общекорневую систему, весьма существенная. Принципиальная, я бы сказал.
Сергей Ежков.
Обозреватель Правды Востока».
