В Узбекском государственном драматическом театре имени А.Хидоятова прошел просмотр — допремьерное представление спектакля «Облако Чингизхана» по произведению Чингиза Айтматова.
По словам режиссера-постановщика Александра Кудрявцева, произведение привлекло внутренней динамикой персонажей. Но сначала немного о сюжете.
Чингизхан заподозрил неладное, когда узнал, что любимая жена Барте (засл. арт. Р.Закирова) при набеге врагов оказалась невредимой, хотя другие все погибли. Рожденный ею сын, вероятно, был не от него. Тогда выходит указ: в период походов никто не должен обременять себя женами и детьми. Но его ослушался военачальник Эрдене (арт. Х.Арсланов), за что был казнен с молодой супругой (арт. Т.Хазраткулова). Рожденное дитя остается на руках служанки Олтун, и происходит чудо… Но что мы видим на самом деле? Происходит ли чудо превращения у нас на глазах?
Чингизхан в исполнении народного артиста Узбекистана Абзала Рафикова несет в себе силу завоевателя. Он громогласен, деспотичен, убедителен во всем. Как и во всех ролях, которые ему приходится играть, он и здесь нашел яркие, запоминающиеся краски. Однако и в этом большом таланте, в интерпретации образа монгольского завоевателя, ощущается неточность постановочного рисунка. Как и во многом другом в спектакле.
В игре прочих актеров чувствуется желание создать трагичность образов, показать неумолимость нравов и времени. И здесь основная нагрузка падает на режиссера, который должен был проставить нужные акценты. Но этого не происходит, а посему трагедия влюбленных нас не волнует. Будто скороговоркой проходят некоторые сцены и монологи, не чувствуется накала страстей. В целом отсутствуют многоплановость и особая эмоциональность, свойственные произведениям Чингиза Айтматова. Крайне непродуманно была разыграна заключительная сценка. При всей силе и трагичности ситуации, неплохой игре актрисы М.Абдуллаевой, монолог Олтун пришлось ей читать, лежа на полу, где-то в середине сцены. Ее лицо, горе остались просто невидимыми, а голос — не услышанным. А жаль.
Вполне естественно, скажут знатоки, что в одноактном представлении трудно раскрыть все глубокие корни, перипетии произведения. Но от таланта и умения постановщика зависит, как заработает аура зрительного зала — поддержит, примет или не поймет, отторгнет зрелище. Что можно сказать в утешение или оправдание создателей, если идет неадекватная реакция в зале на гонение, а затем и смерть обреченных на сцене? В рядах наблюдалось оживление, даже слышался смех. Откровенно говоря, меня это очень покоробило.
Здесь мне вспомнились две одноактные постановки японской сказки «Журавлиные перья». Если оперная версия была показана самими японцами в ГАБТе имени А. Навои, то драматическая — была сыграна на сцене ТЮЗа имени Ю.Ахунбабаева. Диаметрально противоположные чувства и впечатления я вынесла из этих представлений. Режиссер детского театра смог сказку поднять до уровня трагедии. И в немалой степени этому способствовало его умение насытить скупые диалоги, действия динамикой и психологической нагрузкой, которые создавались благодаря обычным декорациям, но с помощью необычных решений и ходов.
Скажите, что мешало заработать копьям, горизонтально привязанным к спущенным сверху канатам? Они же выполняли роль палок-ширм, на которые лишь были наброшены окровавленные материи. И даже хуже, расположенные вдоль края сцены эти своеобразные качели явились преградой для взаимопроникновения двух театральных субстанций — актеров и зрителей. Думаю, что здесь отрицательно сработал закон невербального общения. Копья отрезали путь к сцене.
Или еще одна немаловажная деталь спектакля — облако, которое, по предсказанию, приносило удачу, победу Чингизхану и сопутствовало ему в походах. Здесь же это небесное явление было представлено в виде скрещенных и перетянутых по кругу прутьев. Согласна на те возражения, которые говорят о своем видении и понимании воздушного «образа». Но такое зарешеченное облако лишь поднялось на веревках к потолку, просто повисело, а затем спустилось. И все! Оно не мерцало, не жило и не дышало. Так же, как и второй план сцены, который зиял пустотой, отсутствием какого-либо явного или потаенного движения. А ведь к тому были все предпосылки. Массовка в хорошо продуманных костюмах, за исключением топорчащихся «уздечек» на головах некоторых, создавала образ монгольских варваров. Но опять же в целом массовка была статичной. Не ощущался необузданный напор, движение дикого племени. Хотя и была попытка с помощью звуковых вкраплений — завывания ветра в степи, отдаленных стонов и гула — втянуть нас в тревожное состояние тех далеких времен. Но в целом картина не выписалась, зритель остался безучастным.
Муяссар Максудова.
