или Свой путь к храму искусства
Ташкентский театр юного зрителя (ТЮЗ) имени Ю.Ахунбабаева — один из тех коллективов, который удовлетворяет запросы зрителей различных возрастов. Свой очередной сезон театр открыл премьерой спектакля «Два чуда» по произведению Карло Гоцци «Король-Олень».
Нынешняя театральная постановка — более захватывающее зрелище, чем некогда существовавшее в 70-х годах кинематографическое прочтение пьесы со знаменитыми артистами С. Юрским, Ю. Яковлевым, О. Табаковым. Вероятно, потому, что создателям спектакля удалось гармонично соединить восточную и западную сказки. Ведь в первооснове одной из значимых «сказок для театра» Карло Гоцци лежит история из арабской «1001 ночи». В итоге родилось действо, насыщенное чудесами.
Король Дерамо выбирает себе невесту среди ряда претенденток, чистоту помыслов которых раскрывает волшебная статуя. Анжелла — девушка, которая оказалась лучше и правдивее остальных. Счастью молодых препятствует визирь Тарталья, который сам безумно влюблен в невесту короля. Войдя в доверие к королю, он коварно принимает обличье царствующей особы. Обман же раскрывается, справедливость торжествует.
«Король-Олень» был представлен автором пьесы как «театр масок». Этого же придерживались и театральные постановщики, наделив массовку дополнительно масками смерти, Фемиды. Чтобы не раз на протяжении спектакля сквозила идея. Согласно законам бытия мы имеем то обличье, которое соответствует нашему лицу и сути. Но есть в жизни иные маски, которые, оставаясь безучастными к нашей доле, все же способны взглянуть нам в глаза, решить нашу участь. На спектакле мы в этом убедились.
«Театр начинается с вешалки», а сцена — с занавеса, за которым декорации, освещение, костюмы. Все это заставляет жить спектакль. И хотя об этих сопутствующих элементах сценического действа принято писать ближе к завершению статьи, я хочу изменить правилу и отдать должное в первую очередь таланту художников-постановщиков Натальи Глубокиной и Флюре Газизовой. Без них в сценическом действе не было бы той сказочности и фееричности.
Свисающие с потолка широкие полотна из воздушной ткани могли воссоздать силуэты замка, лесных чащоб и многого другого. Костюмы поражали не только своей красотой, но и выверенностью деталей, отражающих черты характера героев. Маски на лицах позволяли сразу же не только угадывать роль и участь персонажа, но и полностью скрывали индивидуальность актера. Трудно было узнать под маской визиря Тартальи заслуженного артиста Фархада Аминова. Тихий, вкрадчивый, порой и громогласный, клокочущий от негодования голос, сгорбленная фигура, серебристо-черное одеяние — все это придает роли трагической оттенок. Благодаря талантливому перевоплощению мы видим, что основную линию зла и предательства ведет этот герой.
Олицетворением доброго начала в спектакле стала Анжелла в исполнении Зебо Наврузовой. Не раз и ранее я восторгалась грацией, четким воплощением роли на сцене этой актрисой. Сказка, поведанная ею, полна благородства души, нежности и преданности, любви и силы.
Стоит упомянуть и о двух незадачливых влюбленных — Смеральдино (заслуженная артистка Узбекистана Хакима Атаханова) и Труфальдино (Мухаммадисо Абдулхайиров). «Чудовищно прекрасна» Смеральдино и своими выдающимися формами, и непредсказуемым характером. Вызывающе одета, вульгарна, но все же… хороша в этой интерпретации. Так же как и ее поклонник — Труфальдино. Длинные монологи на итальянском с заведомо узбекским прононсом, живое воплощение народного юмора — все это сформировало образ повесы и балагура.
Если открыть книгу, то сказочный ход порой прерывается такими словами: «А в это время…» Таким образом, параллельно идет рассмотрение нескольких событий. Умение перенести эту параллель на сцену — одна из тех трудностей, о которые спотыкаются отдельные постановщики. Здесь же во избежание однобокого восприятия происходящего работают второй, третий план сцены.
В чем причины такого самоотверженного труда создателей спектакля, ведь зрелище, по сути, создается для детей, порой даже и несмышленых? Как-то в разговоре художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусства, режиссер-постановщик спектакля Олимжон Салимов высказал следующее:
— Театр и зрелищность должны иметь знак равенства. Статус детского театра обязывает нас не забывать: то, что заложено в юном возрасте, даст всходы в зрелом. Взрослый зритель — в прошлом те же мальчик или девочка. Значит, в непрекращающемся потоке времени все они были и есть наши зрители. Так почему для кого-то мы должны творить хуже или менее профессионально, чем того требует наша совесть? Если задачи определены, нам остается только работать и идти дальше. А пути — они все равно выведут нас к храму. Храму искусства и жизни.
Муяссар Максудова.
