«Имеются ли цвета, соответствующие той или иной музыке? Можно ли экранизировать музыку? Музыку надобно только слушать или же можно ее попытаться увидеть?» — такого рода вопросы встают при демонстрации музыкального художественного телевизионного фильма «Шашмаком».
Своими размышлениями поделился по этому поводу киновед, профессор Хамидулла Акбаров:
— Такие вопросы нынче поставлены на повестку дня не зря, так как они вызывает всеобщий интерес слушателей, зрителей, читателей. Так последние удовлетворяют свои эстетические потребности. А это предполагает прежде всего визуальное восприятие произведений художественного творчества.
В 30-х годах минувшего века Фитрат и Гулям Зафари вели усиленные поиски цвета, красок, «созвучных» узбекским мелодиям.
В 1972 году знатоки макома, лучшие музыканты, исполнители и творческая молодежь создали художественный телефильм, героем которого стал шашмаком. Начался поиск экранного эквивалента макома. Необходимо было найти стилистику картины, соответствующую величию шашмакома, глубокому содержанию, философской сути. В этом случае исключались иллюстративные функции музыки. Она должна была нести основную драматургическую нагрузку. В конечном счете эта вдохновенная музыка, которая звучала и во время съемок, и во время монтажно-тонировочных работ, определили поэтику телевизионного произведения, его монументальное, порою трагедийное звучание.
Лирико-драматические новеллы, вошедшие в сценарий, имели свои микрокомпозиции, свои образные решения, свой ритм повествования. Но от этого фильм не стал фрагментарным. Эпизоды слились воедино и создали целое — стройное по драматургии, лаконичное, композиционно завершенное произведение.
Актеры не произносили ни одного слова. Жесты, мимика, все действия были отшлифованы и использованы в эпизодах, насыщенных событиями, главное — музыкой.
— Актеров, даже технических работников, желающих работать в съемочной группе «Шашмаком», подбирали особенно тщательно, — рассказывает постановщик этого фильма, заслуженный деятель искусств Тошходжа Акромов. — Предпочтение прежде всего было отдано прекрасным нашим танцовщицам — Кизлархон Дустмухамедовой, Дилафруз Жаббаровой, Гульчехре Жамиловой, тонко чувствующим музыку и способным в известной степени экранизировать музыку в целом и ее ритмически наиболее выразительные части в особенности.
Ни одна из этих танцовщиц не танцует в «Шашмакоме», они играют роли по законам хореографии и немого кино.
— Мгновения наивысшего эмоционального состояния героев совпадали с высшей точкой макома, его кульминацией, — вспоминает Исамат Эргашев — исполнитель одной из центральных ролей фильма. — Мы играли под фонограмму. Мелодии шашмакома настраивали нас — актеров, всю съемочную группу на нужный лад. Таким образом удалось сохранить лирико-психологический настрой до последних кадров.
Поэтическая тональность картины, местами метафорическая форма повествования сделали это телеполотно значительным, приблизило его к уникальному памятнику музыкальной культуры. Раскрылись такие пласты векового музыкального наследия, которые не были известны, недоступны рядовым слушателям. Следовательно, фильм «Шашмаком» может быть проанализирован и с точки зрения телеэстетики. А в рассматриваемый период становления ТВ как искусства шел активный процесс освоения не только аудио-визуальных средств, электронной техники, но и методологических основ освоения опыта традиционных искусств.
— Посетителям музея Юнуса Раджаби предлагали посмотреть эту картину, — рассказывает сын академика Хасан Раджаби. — Смотрят, слушают, задают много вопросов. В фильме «Шашмаком» прозвучал и голос моего отца, который как-то сказал с чувством исполненного долга: «Свое дело мы сделали, маком теперь живет в книгах (имеется в виду нотная запись макома и ее многотомное издание — Х.А.), живет и на телеэкране. Голоса исполнителей шашмакома останутся в лентах ТВ».
Когда услышал эти слова, прозвучавшие в устах теперь уже народного хофиза Узбекистана Хасана Раджаби, подумал о досадном промахе авторов фильма, не зафиксировавших поющих, играющих на своих инструментах великих музыкантов… Сегодня упомянул бы и навязанный создателям фильма закадровый текст, явно диссонирующий с поэтичными музыкальными кадрами. Отметил бы и то, что инструментальная часть шашмакома меньше поддалась телеэкранизации. В таких случаях громогласно звучит голос диктора, дается поверхностная информация, которая якобы должна подготовить зрителя к восприятию драматичных событий, сложных по исполнению мотивов шашмакома.
Такие размышления вызвала картина, тридцать лет тому назад объединившая лучшие творческие силы Узбекистана: собирателя и истинного ценителя макомов, академика Юнуса Раджаба, его единомышленника — народного писателя Тураба Тулу, актеров областных театров и одаренную молодежь.
Фильм-юбиляр ныне выполняет не только свои эстетические функции, но и напоминает о необходимости освоения художественного опыта прошлого. А внимание к истории, к ее урокам — это примета нашего времени.
