Вероятно, многие ташкентцы заметили, что у школы № 110, что на улице Тараса Шевченко, исчез камень, на котором было начертано, что на его месте будет установлен памятник великому украинскому поэту и художнику Тарасу Григорьевичу Шевченко. В закладке камня участвовали президенты Украины Леонид Кучма и Узбекистана Ислам Каримов в дни встречи в Ташкенте в октябре 2000 года. Действительно, как и было договорено, монумент кобзарю будет установлен в канун 11-летия независимости нашей страны, а в Киеве в знак крепнущей дружбы двух народов воздвигнут памятник Алишеру Навои.
Сегодня уже идут подготовительные работы по сборке постамента под скульптуру Тараса Шевченко. Его детали, а также плиты черного гранита габборо, полируют мастера ОАО «Кызылташ» под руководством Андрея Семенова.
Сам же памятник в виде полуфигуры Т. Шевченко в накинутом пальто с альбомом и карандашом в руках и развевающемся шарфе-галстуке уже готов, отлит в бронзе на заводе «Сувмаш» и ждет своего часа. Характерное одухотворенное лицо, взгляд, устремленный в будущее. Именно такого себе представляешь Тараса Григорьевича, который, несмотря на горькую долю крепостного, ссыльного солдата, нашел в себе силы и волю воспеть в своих стихах и прозе, пейзажах и портретах давнюю мечту украинского народа о свободе, его быт и культуру, раздольную удивительную красоту природы края.
Автор произведения — известный скульптор и художник, лауреат Государственной премии Узбекистана Леонид Григорьевич Рябцев — работал над памятником несколько лет. Вначале, как и принято, были карандашные наброски, сохранившиеся до сих пор.
В мастерской скульптора понимаешь, что образ украинского поэта давно вдохновлял художника. Вот изображения голова молодого солдата Шевченко, вот он уже в более старшем возрасте, задумчивый, устремленный, вот еще живее … А вот и нынешние потомки кобзаря — лица активистов украинской диаспоры в Ташкенте, исполненные в стиле жанровой пластики из шамота (керамической глины). Здесь же графические портреты Навои и Хамзы, писателей Зульфии, Хамида Алимджана, Айбека, Гафура Гуляма, в которых воедино слились документальная достоверность и тонкий психологизм героев.
Говорят, если хочешь проникнуть в святая святых творчества художника, побывай в его студии. Это действительно целая лаборатория поисков, бессонных ночей и находок. Хоть в его жилах и течет украинская кровь, но прежде всего он житель Узбекистана, и когда переступаешь порог огромной мастерской Леонида Григорьевича, то вроде окунаешься в цветущий сад: всюду пейзажы и натюрморты, свои и подаренные коллегами, рисунки, акварели и графика, повествующие о просторах родной страны. Много и портретов хлопкоробов. И не только в рисунках, но и в рабочих моделях скульптуры. Рядом линогравюры на темы произведений Алишера Навои, его портрет анфас.
Откликнулся художник и на жестокое эхо войны. У него целая галерея моделей памятников погибшим в ее горниле, и ныне живущим воинам. Его сюжеты на темы войны хорошо знакомы ташкентцам по мемориалу на перекрестке улицы Усмана Насыра и бывшей Волгоградской. Монумент Скорбящей матери и Стена героев-узбекистанцев полны внутренней цельности и трагической выразительности. Весь комплекс, созданный вместе с коллегами Владимиром Луневым, Анваром Рахматуллаевым и архитекторами Леонидом Адамовым и Ярославом Афанасьевым, — впечатляющее зрелище. За эти работы ее создатели были удостоены Государственной премии Узбекистана.
И вновь «прогулка» по мирному «саду» — студии: привлекают внимание декоративные женские фигуры — для фонтана (девушка держит блюдо со стекающими с него прозрачными струями воды), бюст «Материнство», монументы «Муза», «Мир», «Женщина Востока», здесь же портрет матери скульптора.
Теме женского труда, очарованию прекрасного пола посвящены работы из меди и шамота. Есть и графическая серия из семи листов «Сказание об узбекской женщине». Ноты гражданственности звучат в каждом его произведении, в том числе в станковой и книжной графике.
И все же Леонид Рябцев прежде всего скульптор, умело владеющий материалом, знающий его свойства и возможности. Уверен, нет в столице человека, которого бы не очаровал памятник великому ученому Востока Мирзо Улугбеку, что установлен в носящем его имя районе. Вместе с Анваром Рахматуллаевым, архитекторами Валерием Булдыхаевым и Ферузом Ашрафи он долго работал над образом, пока не побывал в обсерватории ученого под Самаркандом и не увидел созданную им огромную подземную астролябию, не убедился, что глобус Луны был его постоянным спутником. Вот и украшает ныне грандиозный и в то же время доступный, простой памятник не только мемориальный комплекс, но и весь Академгородок столицы.
По тем же мотивам оба скульптора изваяли в 1998 году памятник каракалпакскому поэту Бердаху, что установлен на Нукусской улице в Ташкенте. А у Музея искусств в столице Каракалпакстана ими же воздвигнут пятиметровый монумент поэту этой республики Ажиниязу Косыбаю улы, а в Термезе — памятники Ат-Термези и
А. Навои. А декоративная композиция «Независимый Узбекистан», что установлена на центральной площади Джизака в виде птицы Хумо и молодого парня с полумесяцем в руке, олицетворяющая свободу и взлет к прогрессу — невольно заставляет остановиться, поразмыслить. И это тоже детище. Л. Рябцева. К столетию известного института имени Шредера Леонид Григорьевич изваял бронзовые бюсты его создателя Р. Шредера и первого директора М. Мирзаева.
Кто же все-таки Леонид Рябцев — художник, график, монументалист-скульптор? По-моему, это божественное сочетание всего названного, он Ваятель, ваятель настоящий, многогранный. К чему бы ни прикасалась его крепкая рука, держащая то скарпель (тип стамески), то киянку, то кисть, то карандаш или уголек — обязательно рождается особое произведение искусства, завораживающее, будоражащее фантазию мыслей и чувств. Автор затрагивает в зрителе самые высокие струны души, заставляет задуматься, заглянуть в прошлое и будущее, впитать в себя прекрасное.
Кто бывал на его персональных выставках, что проводились в студии художников МВД, в Выставочном зале Академии художеств и Республиканском интернациональном культурном центре, или видел его работы на республиканских и международных выставках прикладного и изобразительного искусства, скульптуры и книжной графики, тот не мог остаться равнодушным. Посетителя захватывает кредо автора — любовь к родному краю, людям, его населяющим, к природе. Побывав в творческих командировках в Японии, Индии, Непале, Турции, Венгрии и Болгарии, он создал целые серии рисунков о жизни и быте людей, в них живущих. Это, например, портреты молодого индуса в оригинальной чалме, Рабиндраната Тагора и зарисовка «Индийский танец» — да всего просто невозможно перечислить.
Так что все, что окружает Леонида Григорьевича, что волнует его — обязательно ложится на ватман или линолеум, создается его послушными пальцами из каолина, преображаясь затем в неповторимые монументы. В студии среди творческого беспорядка царит особая атмосфера вдохновения и поиска: фотографии памятников, фрагменты рисунков, композиции портретов, эскизы бюстов — все это вчера, сегодня и завтра мастера.
По словам самого художника, ему всегда везло на учителей, начиная со школы, кончая Республиканским художественным училищем им. Бенькова и Театрально-художественным институтом. Он по сей день благодарен преподавателям училища по рисунку Павлу Мартакову, живописи — Владимиру Петрову, скульптуре — Филиппу Грищинко, институтским мэтрам Петру Челышеву, Рахиму Ахмедову и другим за науку и путевку в жизнь. Многие годы затем и сам преподавал в альма-матер, ныне художественном колледже, и с удовлетворением вспоминает своих учеников и последователей — Ильхома Жаббарова, автора памятника Амиру Темуру в столице, Марину Бородину, скульптора, преподающую в архитектурном институте, Владимира Пака — мастера изумительной пластики в скульптуре, Райхон Шаабдуллаеву, автора памятника жертвам репрессий и многих других, с кем до сих пор встречается. Что ж, у большого мастера всегда много достойных преемников.
Радует Леонида Григорьевича и младший сын Александр, что пошел по стопам отца и осваивает ныне премудрости ремесла керамики в Национальном институте народного искусства и дизайна имени Бехзода. А пока в каникулы увлекся поделкой вместе с другом Бахтияром Буроновым симпатичных ярких керамических фигурок и декоративных тарелок, пропитанных национальным юмором и колоритом. Но больше привлекают молодого художника серьезные работы таких мастеров, как его отец, талантливый скульптор, гражданин, посвятивший весь свой дар высоким нравственным идеалам своего народа, строящего новую жизнь.
Борис Палацкий.
Корр. «Правды Востока».
