Историю, с которой к нам обратился читатель, можно назвать частным и достаточно редким случаем.
Началась она четыре года назад. Общее собрание акционеров и наблюдательный совет ОАО «Узэлектрокабельсавдо» (дальше ОАО) приняли решение выпустить дополнительную эмиссию собственных акций и разместить их на рынке ценных бумаг с целью привлечения финансовых ресурсов в развитие производства. Вполне нормальная практика, если учесть, что, судя по балансовому отчету за I квартал 1998 года, ОАО работало рентабельно и выпустило объявленные акции за счет собственной прибыли. Имея открытую форму собственности, общество не ставило целью размещение акций по закрытой подписке только среди трудового коллектива. Более того, высший орган управления ОАО, общее собрание акционеров, а также наблюдательный совет в проспекте эмиссии объединили долю свободной продажи и долю продажи иностранным инвесторам. Это решение с позиции логики можно расценивать как: «Все равно кому продавать, лишь бы подороже». Тезис подтверждается последующими объяснениями членов наблюдательного совета ОАО. Словом, чтобы не утруждать читателя перечислением протоколов, приказов (которых требуется немало при процедуре выпуска, регистрации и размещении эмиссии акций), скажем лишь, что общее собрание акционеров ОАО утвердило порядок распределения долей новой эмиссии, наблюдательный совет с этим решением согласился, УГКИ по Ташкенту издало приказ, подтверждающий вышесказанное, а Центр по координации и контролю за функционированием рынка ценных бумаг зарегистрировал проспект эмиссии. Произошло это 4 апреля 1998 года.
К этому моменту фактически нераспределенными оставались 16423 акций (объединенная доля свободной реализации и иностранного инвестора). Так как эмиссия акций, о которой идет речь, была выпущена за счет собственных средств, ОАО имело право реализовывать их самостоятельно на биржевом или внебиржевом рынке. Но вместо этого генеральный директор ОАО 14 апреля обращается в УГКИ с просьбой помочь реализовать эти акции через РФБ «Тошкент», причем без указания стартовой цены (кстати, номинал акций составлял 165 сумов за штуку). Формулировка в проспекте эмиссии об объединении долей давала право УГКИ трактовать статус покупателя как «любой желающий», который готов заплатить нужную сумму. Не мудрствуя лукаво, УГКИ сделало заявку одной из брокерских контор на продажу указанного количества акций. Через РФБ по цене 300 сумов за штуку, но не дешевле 215 сумов за штуку. Информация о выставляемых на продажу акциях является по определению открытой и публикуется в биржевом листинге, кроме того, она имеется в отделе продаж биржи. Эту информацию прочитал некий А. Умаров, который некоторое время назад решил инвестировать собственные временно свободные денежные средства в какие-либо доходные бумаги (акции). Решение было принято и он нанял другую брокерскую контору, с которой и заключил договор о покупке всего количества выставленных акций ОАО, естественно, по минимальной цене, задепонировав (как положено) 30 процентов от предполагаемой суммы покупки.
На состоявшихся 14 мая 1998 года торгах акции ОАО в количестве 16423 штук были проданы А. Умарову по цене 215 сумов на общую сумму 3530945 сумов. Доплатив необходимую сумму к ранее задепонированной, он стал фактически владельцем данных ценных бумаг. Обратившись в ОАО, А. Умаров просил перевести причитающиеся ему акции на его счет ДЕПО, что встретило сопротивление наблюдательного совета ОАО.
С этого момента и по сей день идет тяжба между Умаровым и ОАО, причем с равнопеременным успехом. Главной причиной отказа вступления во владение Умаровым купленными акциями ОАО называло то, что А. Умаров как резидент Узбекистана не имел права покупать долю акций, предназначавшуюся иностранному инвестору и что на момент сделки по продаже акций у ОАО был потенциальный иностранный инвестор — одно узбекско-латвийское СП (далее СП). При последующем разбирательстве представитель СП подтвердил факт желания купить указанное количество акций, но желание так и оставалось желанием, ибо с латвийским партнером все никак не могли согласовать то коэффициент покупки (иностранному инвестору акций реализовывали с повышающим коэффициентом к номиналу), то Рига решала вести здесь свой бизнес (Латвия не являлась членом СНГ, и у СП были высокие таможенные пошлины по завозу сырья и материалов в Ташкент). Одним словом, на момент торгов, инициированных УГКИ по просьбе ОАО, СП не определилось в вопросе приобретения акций.
Кстати, на судебном разбирательстве суть претензии членов наблюдательного совета ОАО консолидированно выражалась примерно так: «Мы не против приобретения Умаровым этих акций, нас не устраивает цена продажи». По мнению акционеров, рыночная стоимость проданных акций была гораздо выше той, по которой их купил Умаров. Здесь, конечно, вопрос интересный. С одной стороны, опрошенные судом специалисты рынка ценных бумаг, а также представители надзирающих и координирующих эту сферу органов считают Умарова добросовестным покупателем, ибо он действовал по существующим правилам торговли ценными бумагами. Продавец в лице УГКИ предложил ценовую вилку 215-300, Умаров предложил нижний ее предел. Во время торгов конкурентов не нашлось, и сделка состоялась. С другой стороны, ОАО готово было само по такой и даже выше цене выкупить эти акции. Как быть в этой ситуации, тем более, что сделка уже совершена, причем на законных основаниях и достаточно давно? За эти годы один суд удовлетворил жалобу ОАО. Другой вынес решение в пользу Умарова. Ряд контролирующих рынок ценных бумаг организаций писали разъяснительные письма и издавали приказы в пользу Умарова, затем частично или полностью признавали их ошибочность. Много за эти годы было аргументов и «за» и «против». Все это время деньги фактически заморожены, не участвуют в хозяйственном обороте и не приносят прибыли ни истцу, ни ответчику. Напротив, инфляционные процессы лишь уменьшают их покупательную способность, и каждый день отсрочки решения этого дела уменьшает вероятность мирового соглашения между сторонами.
Человеку же, поверившему в свое время государству, от этого не легче.
Он выложил деньги, думая, что вложил, и ошибся.
Андрей Юдин.
