С ветераном войны Абдумаджидом-ота Даврановым из Алтынкульского района Андижанской области мы познакомились несколько лет назад. Рассказ о своей фронтовой судьбе он начал с необычной фразы: «Вы знаете, а ведь у меня две мамы»
…Были битвы, были наступления, были поражения. «Отступать на юг» — такая команда поступила в августе 1942 г. И войска отступали. Отступал и 97-й стрелковый полк 18-й дивизии, где служил рядовой Абдумаджид Давранов. Отступали тяжело, с боями и потерями дошли до Смоленской области. У деревни Печерская Буда дивизия попала в окружение. В тяжелом бою стрелковый полк был разбит немцами. Все, что запомнил Абдумаджид, — это вздымающаяся к небу земля, а потом сильный толчок, пронзительная обжигающая боль и сплошной туман. Очнувшись, истекая кровью, молодой солдат стал ползком пробираться к лесу. Много дней скитался по смоленским лесам и болотам. Деревья укрывали раненого и контуженого солдата. Под ними покой, тишина, будто и нет войны. Так и пахнет летом и смолистой сосной.
Только наслаждаться природой было не время. Надо пробираться к своим, надо воевать. Но силы были на исходе. Израненный, изголодавшийся Абдумаджид не мог держаться на ногах, ползком решил пробираться к деревне. Хотя там воина могла ожидать только смерть: деревня занята фашистами.
За околицей стоял приземистый дом. В огороде женщина собирала с грядки зелень. Именно в эту минуту Абдумаджид вдруг почувствовал, что силы его окончательно покидают. Еле шевеля губами, солдат простонал: «Ая!» В очень трудную минуту каждый непроизвольно зовет мать, ибо это самое святое слово любого человека. Женщина оглянулась.
— Кто здесь?
Подойдя к садовой ограде, хозяйка увидела раненого бойца. С трудом перетащила солдата в дом. Русская женщина обмыла раны, обработала настоем трав. Собрала кое-какие лоскуты, сшила нехитрую одежду, а форму солдата спрятала. Четыре месяца Ефросинья выхаживала солдата, прятала от фашистов, рискуя жизнью, делила с ним последний кусок хлеба, хотя в доме было четверо малых детишек.
…А в лесах уже горела земля под ногами захватчиков. И одним из тех, кто раздувал пламя партизанской войны, был молодой белорус Борис Булат.
Как только затянулись раны Абдумаджида и он окреп, стал боец просить свою спасительницу Ефросинью Васильевну разузнать о партизанах.
— Нелья мне больше, мама, прятаться, подвергать вас опасности, я должен воевать.
Ефросинье Васильевне удалось связаться с партизанами, она рассказала им все о парне из Узбекистана, как нашла его раненого, как выхаживала и прятала.
— Прощайте, мама, спасибо вам за все, — сказал Абдумаджид, расставаясь. — Я вас никогда не забуду.
— Храни тебя Бог, сынок!
Ефросинья Васильевна Василькова помогла ему попасть в партизанский отряд «Сибиряк», входивший в бригаду «Вперед». Вместо солдата Давранова появился партизан Андрей.
Вскоре областная газета расскажет, что отряд «Сибиряк» бесстрашно громит фашистов в районе Молодечно и Барановичей. Под откос ушли семь гитлеровских эшелонов с техникой и живой силой. В самом отряде знали, что в успешном завершении боевых операций большая заслуга партизана Андрея.
В конце 1943 года группе бойцов во главе с Даврановым было поручено взорвать вражеский эшелон между Иве и Юратишки. По предложению Абдумаджида, решили подобраться к железнодорожному полотну по открытой безлесной местности: немцы меньше всего ждали их здесь. Мины заложили так, чтобы они приходились на голову, середину и хвост состава. Три взрыва раздались одновременно.
— Еще один салют в честь мамы Ефросиньи! — радовался Андрей.
Давранов был одним из активных участников «рельсовой войны». За время своего пребывания в партизанском отряде, он пустил под откос три эшелона, захватил полицейского и доставил его в отряд, дважды назначался проводником десантных групп. За мужество и героизм награжден боевым орденом и пятью медалями.
Демобилизовавшись, Абдумаджид первым долгом решил съездить в село Печерская Буда, навестить маму Ефросинью. Но ему сказали, что деревню немцы сожгли. Погоревав, солдат поехал домой.
В родном кишлаке Актепа Давранов вернулся к работе земледельца. Возделывал поле, заведовал фермой, растил вместе с женой девятерых детей. Но чем больше отделяло его время от боевых сражений, тем больнее щемило сердце, тем сильнее был зов Смоленщины. И Абдумаджид поехал туда, где когда-то раненого его подобрала и спасла Ефросинья Василькова. Долго ходил по деревне. Все изменили здесь выстроенные новые дома. Но лес, до боли знакомый лес, остался прежним.
— Вы кого-то ищете? — окликнул Давранова женский голос.
— Я воевал здесь, — ответил Абдумаджид. — В военные годы здесь жила Василькова Ефросинья Васильевна…
— Почему жила? Она и теперь живет. Вон, видите дом на бугорке? Это дом бабы Фроси.
Абдумаджида словно окрылило. Он не бежал, а летел на бугорок, где теперь жила его вторая мать. Уже издалека он увидел сидящую на крылечке Ефросинью Васильевну, и не в силах был сдержать радостный крик.
— Мама-а-а! — пронеслось над деревней.
Перепуганная старушка недоуменно смотрела на бегущего к ней мужчину. Не узнала. Тогда Абдумаджид бережно взял шершавые старческие ладони в свои сильные, крепкие руки и тихо сказал: «Ассалому-алейкум, ая».
Морщинки вздрогнули на лице Ефросиньи, слезы увлажнили ресницы.
— Сынок, я верила, что ты жив. Я молилась за тебя, знала, что ты вернешься.
Так, через тридцать лет состоялась встреча матери и сына, породненных войной.
Много лет прошло с тех пор. Не раз приезжали в кишлак Актепа к Абдумаджиду-ота Давранову его фронтовые друзья. До сих пор бережно хранит ветеран все письма своей второй матери Ефросиньи Васильковой. Многое изменилось в нашей жизни за последнее время. Но по сей день со всех уголков Содружества идут письма в кишлак Актепа, письма бывшему солдату.
Джамиля Аипова.
